Цитаты со словом "живёт"

Людей, которые ни к кому не подлаживаются, живут, как им велит сердце, поступают согласно своим правилам и чувствам, — вот кого мне почти не доводилось встречать.

Когда мы жили в Колорадо, там выпал снег. Наш кот — а я кошатник — захотел выйти из дома, и я открыл ему дверь, но он не выходил. Просто продолжал вопить. До этого он видел снег, и я не мог понять, что случилось. Я снова и снова открывал перед ним другие двери, а он опять не выходил. Потом Джинни сказала «О, он ищет дверь в лето». Я махнул на кота рукой, попросил её не говорить больше ни слова и написал роман «Дверь в лето» за 13 дней.

Кто довольствуется малым, живёт беззаботной жизнью.

Тот счастлив, кто живёт в условиях, соответствующих его темпераменту, но тот более совершенен, кто умеет приспосабливать свой темперамент к любым условиям.

Жизнь в неведении — не жизнь. Кто живет в неведении, тот только дышит. Познание и жизнь неотделимы.

В словах и поведении некоторых персонажей Достоевского мы иногда ощущаем, что они живут сразу на двух планах - на том, что мы знаем, и в какой-то другой реальности, в которую нас не пустят.

Для чего мы живём, если не стараемся облегчить жизнь друг другу?

Здесь, ребята, закон — тайга. Но люди и здесь живут. В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать.

Самые чужие — это те чужеземцы, что живут среди нас.

Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других.

Мы живем в невероятном, фантастическом мире, но не замечаем этого.

Обучение научным дисциплинам предполагает, следовательно, предварительное наслаждение свободой, которую оно ограничивает, точно так же как впряжение взрослого животного в плуг или телегу является произвольно направленным применением тех сил, которые молодое животное приобрело и развило в период, когда оно жило и свободно гуляло на пастбище.

Каждый из нас совершенно свободен, и только в качестве свободных людей мы живём, любим деятельной любовью и жертвуем собой ради выполнения своей цели.

Жизнь — духовный рассол, сохраняющий тело от распада. Мы живем в ежедневном предчувствии ее потери; все же, будучи потерянной, она не пропущена. Вопрос «стоит ли жизнь прожить?»

Каждый отдельный человек, даже отвергая религиозно-этические нормы, по-человечески живет в их сфере.

Прошлое всегда с нами, и все, что мы собой представляем, все, что мы имеем, исходит из прошлого. Мы — его творение, мы живем, погруженные в него. Не понимать этого и не ощущать прошлое — значит не понимать настоящее.

Только благодаря страсти, убившей в ней все человеческое, имя ее еще и сегодня живет в стихах и спорах.

Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

Чем больше я живу, тем больше я сожалею о том, как мало я знаю.

Помните, что юность и старость друг без друга бессильны. Напротив, правильное смешение некоторого легкомыслия, умеренности и точного расчета, пожалуй, наиболее важно в государственных делах. И если государство останется совершенно бездеятельным, то, подобно всякому другому организму, истощится, и все знания и искусства одряхлеют. Напротив, в борьбе оно будет постоянно накапливать опыт и привыкнет защищаться не только на словах, а на деле. Вообще же я совершенно убежден, что именно государство, всегда чуждавшееся бездеятельности, скорее всего может погибнуть, предавшись ей; думаю, что в наибольшей безопасности живут те люди, кто менее всего уклоняется в политике от стародавних обычаев и навыков, даже если они и не совершенны.

Для граждан гораздо полезнее, когда все государство процветает, чем когда отдельные лица живут в довольстве, целое же разрушается.

Все мы живем один раз. Так что живите полной жизнью, не отвлекаясь на мнение окружающих вас людей, любите себя такими, какие вы есть.

Нас мало — юных, окрылённых,
не задохнувшихся в пыли,
ещё простых, ещё влюбленных
в улыбку детскую земли. Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живём
в очарованье пятен ярких,
в чередованьи звуковом. Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век. Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звёзды, ветер, Бог.

Отсюда видно, что, пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех.

я еще живу, а это, по словам папы, – самое главное.

Искусство живёт принуждением и гибнет от свободы.

До сих пор школы не приучают учеников, подобно молодым деревьям, распускаться из собственных корней; скорее они приучают их привешивать к себе сорванные на стороне ветки... А между тем основательное учение человека есть дерево с собственными корнями, которое питается собственными соками, и поэтому всегда живёт, зеленеет, цветёт и приносит плоды.

Всё скоротечно; всего же, что ни цветёт, ни живёт на земле, человек скоротечней.

Прошлое кажется мне все короче и короче, будущее — не имеющим никакого значения. Пока я живу, моя реальность будет всегда всего лишь сиюминутностью.

Мы тут кое-чего присматриваем, но если не найдем подходящий вариант, тогда я просто куплю гостиницу, в которой мы сейчас живем.

Есть две разновидности тщеславия: тщеславие общественное и тщеславие частное, зовущееся спокойной совестью, человеческим достоинством, самоуважением, — настолько справедлива истина, что в каждом из нас живут два человека, тот, кто действует, и тот, кто судит.

Срежь Сплетне голову — язык живет.

Бояться — это значит знать, что живёшь, а делать то, что боишься сделать, это и есть жизнь.

Не надо оплакивать погибших, надо гордиться тем, что эти люди жили среди нас.

Если ты живёшь, стоя на коленях — я пойму тебя. Если ты про это поёшь, то лучше живи молча.

В жизни вы звучите оптимистичнее, чем в песнях.
— Детка, ты живешь в России! О каком оптимизме ты говоришь? В любой момент может начаться война, планете грозит перенаселение, и скоро всем нам будет нечем дышать! Но, на самом деле, если вслушаться в тексты новых песен, ты найдешь там немало юмора. Один текст, например, я посвятил толстушкам — просто захотел повысить их самооценку.

Все хорошее в моей голове возникает в деревне. У меня есть квартира в Берлине, но порой Берлин меня изнуряет. Так что я часто живу в своей деревне, севернее, между Шверином и Висмаром. Многие мои друзья, которые здесь с нами в туре, тоже живут там. Моего отца уже давно нет. Но моя мать живет там. Моя дочь Нелле со своим сыном, малышом Фритцем, часто там бывает. Все мы — большая семья. Я рыбачу. Охочусь. Смотрю, не отрываясь, на озеро. Ночами я сплю в лесу и прислушиваюсь. Я слушаю природу. То, что ты слышишь в лесу, – восхитительно. Это — звуки неописуемой красоты. Я ненавижу шум. Я ненавижу болтовню. Я выставляю себя напоказ, и это напоминает чистый мазохизм. После этого мне нужно себя защитить. Шум сводит с ума. Из-за него умирают.

Я плоха лишь потому, что выросла. Я плоха потому, что живу своими мечтами. Ладно, нет ничего лучше, чем быть просто плохой девушкой.

Люди сегодня всё ещё живут за счёт обрывков шестидесятых на столах. Им до сих пор по плечу — музыка и идеи.

Любой скандал живет не больше недели, а если поднят очень уж сильный шум — дней десять.

Мы живем на маленьком острове слепоты, не осознавая темных океанов бесконечности вокруг нас. Мы не должны пытаться оглядываться вокруг.

Мы живём на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния.

Не мёртво то, что в вечности живёт, Со смертью времени и смерть умрёт.

Мне кажется, самая милосердная вещь в мире - это неспособность человеческого разума связать воедино все его составляющие. Мы живем на тихом острове невежества посреди черного моря бесконечности, и это не значит, что нам надо выходить за его пределы. Науки, продвигающиеся каждая в свою сторону, до сих пор приносили нам мало вреда; но в один прекрасный день собирание разрозненных кусочков знания в единое целое откроет нам такие страшные перспективы реальности и нашего в ней положения, что нам останется либо сойти с ума от этого откровения, либо спасаться от света знания в мире и безопасности нового средневековья.

Мы живём в особые, исключительные времена. Уже тысячи лет.

Это только видимость, будто они живут и дышат, на самом деле это уже гниющие и зловонные трупы.

Мы живем дома, тихо, ограниченно, и наши чувства охотятся на нас.

Я умер, ты живешь, и, тьму пронзая взглядом,
Я думаю, что нет страшнее ничего,
Чем вдруг однажды не услышать рядом
Биенья сердца и дыханья твоего.

Каждая история живёт до тех пор, пока хоть кто-то хочет её слушать. Истории, которые нравятся нам больше всего, живут в нас вечно. Так что сколько бы вы не возвращались к прочтению книг или просмотру фильмов, Хогвартс будет всегда рядом, чтобы принять вас домой.

Блаженна жизнь, пока живешь без дум.

Это наш дом. Это мы. Все, кого вы любите, все, кого вы знаете, все, о ком вы когда-либо слышали, все когда-либо существовавшие люди прожили свои жизни на ней. Множество наших наслаждений и страданий, тысячи самоуверенных религий, идеологий и экономических доктрин, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый созидатель и разрушитель цивилизаций, каждый король и крестьянин, каждая влюблённая пара, каждая мать и каждый отец, каждый способный ребёнок, изобретатель и путешественник, каждый преподаватель этики, каждый лживый политик, каждая «суперзвезда», каждый «величайший лидер», каждый святой и грешник в истории нашего вида жили здесь — на соринке, подвешенной в солнечном луче.

Мы живём в обществе, зависимом от науки и технологии, в котором никто ничего не знает ни о науке, ни о технологии.

Я ничего не планирую, я живу настоящим, а не прошлым и не будущим.

У меня не выходит строить долгосрочные планы. Я вообще никогда ничего не планирую. К примеру, я даже не знаю, что буду делать завтра, у меня нет дневника, нет расписания. Я живу сегодняшним днем, не прошлым, не будущим.

Победа приносит ненависть. Побеждённые живут в муках. Счастливы умиротворённые, отрешившись от побед и поражений.

1. Детей учит то, что их окружает.
2. Если ребенка часто критикуют — он учится осуждать.
3. Если ребенка часто хвалят — он учится оценивать.
4. Если ребенку демонстрируют враждебность — он учится драться.
5. Если с ребенком честны — он учится справедливости.
6. Если ребенка часто высмеивают — он учится быть робким.
7. Если ребенок живет с чувством безопасности — он учится верить.
8. Если ребенка часто позорят — он учится чувствовать себя виноватым.
9. Если ребенка часто одобряют — он учится хорошо к себе относиться.
10. Если к ребенку часто бывают снисходительны — он учится быть терпеливым.
11. Если ребенка часто подбадривают — он приобретает уверенность в себе.
12. Если ребенок живет в атмосфере дружбы и чувствует себя необходимым — он учится находить в этом мире любовь.
13. Не говорите плохо о ребенке — ни при нем, ни без него.
14. Концентрируйтесь на развитии хорошего в ребенке, так что в итоге плохому не будет оставаться места.
15. Будьте активны в подготовке среды. Проявляйте постоянную тщательную заботу о ней. Показывайте место каждого развивающего материала и правильные способы работы с ним.
16. Будьте готовы откликнуться на призыв ребенка, который нуждается в вас. Всегда прислушивайтесь и отвечайте ребенку, который обращается к вам.
17. Уважайте ребенка, который сделал ошибку и сможет сейчас или чуть позже исправить ее, но немедленно строго останавливайте любое некорректное использование материала и любое действие, угрожающее безопасности самого ребенка или других детей.
18. Уважайте ребенка, отдыхающего или наблюдающего за работой других, или размышляющего о том, что он сделал или собирается сделать.
19. Помогайте тем, кто хочет работать, но пока не может выбрать себе занятие по душе.
20. Будьте неустанны, разъясняя ребенку то, чего ранее он понять не мог — помогайте ребенку осваивать не освоенное ранее, преодолевать несовершенство. Делайте это, наполняя окружающий мир заботой, сдержанностью и тишиной, милосердием и любовью. Будьте готовы помочь ребенку, который находится в поиске и быть незаметным для того ребенка, который уже все нашел.
21. В обращении с ребенком всегда придерживайтесь лучших манер — предлагайте ему лучшее, что есть в вас самих.

Каждый из нас одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стремимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и потому мы одиноко бредем по жизни бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная их языка; им хочется выразить много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произносить лишь штампованные фразы из разговорника. В мозгу их бурлят идеи одна интересней другой, а сказать эти люди могут разве что: «Тетушка нашего садовника позабыла дома свой зонтик.»

Человек живет на земле не для того, чтобы стать богатым, но для того, чтобы стать счастливым.

Странный парадокс заключается в том, что чувственный мир, окружающий мужчину, состоит из мягкости, нежности, приветливости, — словом, он живет в женском мире, тогда как женщина бьется в суровом и жестком мире мужчины.

На протяжении своей жизни я полностью посвятил себя борьбе за африканское население. Я боролся как против господства «белых», так и против господства «чернокожих». Я чтил идеал демократического и свободного общества, в котором все граждане живут в гармонии и имеют равные возможности. Это тот идеал, ради которого я готов жить и к которому я стремлюсь. Но если это будет необходимым, то ради этого идеала я готов умереть.

Общее между нами в том, что все мы — жители этой планеты. Все мы дышим одним воздухом. Живем ради будущего наших детей. И все мы смертны.

Только захворав, мы отдаем себе отчет, что живем не одни, но прикованные к существу из иного царства, отделенному от нас целыми безднами, существу, которое нас не знает и открыться которому невозможно: к нашему телу. Встретившись на большой дороге с самым свирепым разбойником, мы на худой конец можем тронуть его если не нашей бедой, то обращением к его личной выгоде. Но просить жалости у нашего тела это все равно, что держать речь перед осьминогом, для которого слова наши имеют не больше смысла, чем шум воды... * Серый день, падавший как мелкий дождь, безостановочно ткал прозрачные сетки, которые как будто серебрили разряженных по-воскресному гуляющих.

Скажите белому, что в какой-то лагуне, где живут десятки тысяч воинственных туземцев, лежит жемчужина, — он бросится туда очертя голову с полдюжиной разных ловцов-канаков и дешевым будильником вместо хронометра. Они возьмут удобное судно водоизмещением тонн в пять и набьются туда, как сельди в бочку. Только шепните ему, что на Северном полюсе есть золотая жила, и это неукротимое белокожее существо сразу же двинется в путь, прихватив с собой лопату, кирку, окорок и патентованный, последнего образца, лоток для промывания золота. И самое удивительное, что он туда доберется! Намекните ему, что за раскаленной оградой ада нашли алмазы — и Мистер Белокожий атакует врата преисподней и заставит старого бродягу Сатану работать ломом и лопатой. Вот что происходит, когда человек глуп и неукротим.

Иные живут счастливо, сами того не зная.

Имея конкретную цель, человек чувствует себя в состоянии преодолеть любые проблемы, так как в нём живёт его будущий успех.

«Сойдите с газона!» Вот лозунг, с которым живут люди.

Ты живешь плодами своих действий, а твои действия — результат твоих мыслей. Мысль и действие едины.

Всё, что делает человека человеком, чувства и душа стёрлись на этом лице. Не осталось ничего кроме плотских нужд и плотских удовольствий. Такие лица я видел в потаённых палатах больниц для умалишённых. Люди, которые живут, чтобы жрать, срать и мастурбировать.

ЛСД помогает по-новому взглянуть на действительность. Ты попадаешь в мир, в котором жили Ван Гог или Блейк.

Красота женщины должна быть видна в ее глазах, это дверь в ее сердце, то место, где живет любовь.

Я в Париже живу как денди,
Женщин имею до ста.
Мой член как сюжет в легенде,
Из уст переходит в уста.

Они живут в страхе и незащищенности
И все, что вы делаете, это платите за их процветание
Служение страху, который не даст вам жить
Служение благодати, которая не прощает
Делай все, что хочешь, чтобы заставить меня соответствовать
Я заставлю тебя пожелать, чтобы ты никогда не родился

Тогда будет настоящее счастье, душевное спокойствие и равновесие, когда живёшь согласно сердцу и правым мыслям.

Пока вы живёте, учитесь жить.

Говорят, что в младенческие, детские и юношеские годы принцы выказывают необычайные способности, остроумие и поражают своим красноречием. Остаётся лишь удивляться, что на свете столько многообещающих принцев и столько никуда не годных королей! Если они умирают молодыми, их превозносят как чудо мудрости и добродетели, а если они живут долго, то часто из чуда превращаются в чудовище.

Собственно говоря, лишь очень немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.

И не могу сказать, что не могу жить без тебя — поскольку я живу.

Конечно, когда мы говорим «романтический герой», то это вовсе не Чайльд Гарольд, не Печорин. На самом деле — это сам поэт. Это Байрон, Лермонтов. Оно, конечно, прекрасно, что они так жили, но ведь чтобы эту традицию поддерживать, требуется масса вещей: на войну пойти, умереть рано, чёрт знает что ещё! Ибо при всём разнообразии жизненных обстоятельств автора, при всей их сложности и так далее вариации эти куда более ограничены, нежели продукт творчества. У жизни просто меньше вариантов, чем у искусства, ибо материал последнего куда более гибок и неистощим. Нет ничего бездарней, чем рассматривать творчество как результат жизни, тех или иных обстоятельств. Поэт сочиняет из-за языка, а не из-за того, что «она ушла».

И не могу сказать, что не могу жить без тебя — поскольку я живу.

Я нисколько не верю, что все ключи к характеру следует искать в детстве. Три поколения русских жили в коммунальных квартирах и тесных комнатах, и когда наши родители занимались любовью, мы притворялись спящими. Потом была война, голод, погибшие или искалеченные отцы, огрубевшие матери, официальное вранье в школе и неофициальное дома. Суровые зимы, уродливая одежда, публичное вывешивание наших мокрых простынь в лагерях и принародное обсуждение подобных дел. Потом над лагерем взвивался красный флаг. Ну и что?

Я, может быть, в сильной степени живу своими старыми привязанностями, но для меня замечательным поэтом был и остается Евгений Рейн. Я у него многому научился. Один урок он мне преподал просто в разговоре. Он сказал: «Иосиф, — а мне было тогда двадцать лет, как раз тот период, о котором ты говорила, — в стихотворении должно быть больше существительных, чем прилагательных, даже чем глаголов. Стихотворение должно быть написано так, что, если ты на него положишь некую волшебную скатерть, которая убирает прилагательные и глаголы, а потом поднимешь ее, бумага все-таки будет еще черна, там останутся существительные: стол, стул, лошадь, собака, обои, кушетка...» Это, может быть, единственный или главный урок по части стихосложения, который я в своей жизни услышал.

Войны еще никогда не изображались правильно. Обычно показывают только отдельные явления или результаты. Но самое страшное в войне — уничтожение всех существующих гарантий и соглашений. Физическое, животное заглушает и душит все духовное. Это как раковая болезнь. Человек живет уже не годы, месяцы, дни, часы, а только мгновения. И даже в течение мгновения он не живет. Он лишь осознает его. Он просто существует.

Мы все живем так, словно мы самодержцы. Из-за этого мы становимся нищими.

Мы рождаемся в слезах, живём жалуясь и умираем разочарованными.

В этой вселенной я нахожу вселенское Провидение, благодаря которому всё живет, растёт и двигается в своем совершенствовании; и я понимаю это двояко: одно — в том виде, в котором целая душа присутствует в целом и в каждой частице целого, и это я называю природою и отпечатком божественной стопы, другое — в несказуемом виде, в котором Бог, как сущность, присутствие и сила находится везде, во всём и над всем не как часть, не как душа, но как несказуемое...

Никто не учит тому, что убивать нельзя, и вот поэтому живём больше оружием, чем хлебом. Как убийственно...

Голодные, как волки, мы живём в жестокости. И кажется, что всё потеряно в этой тьме.

Думаю о тебе, и мир меняется, и голоса вокруг. Меняется мир, я вижу даже больше того, что есть. Живу и погружаюсь, надо мной зима, но я знаю, что мир меняется, если в этом мире я с тобой.

Ещё живу. Да, ещё живу. Внутри ни в чём не знавший меры, но и снаружи, а для всех робкий, замкнутый, очень эмоциональный, влюблённый. Где-то глубоко в душе немного опечаленный.

Наблюдая за парой, сидящей за столиком ресторана, по длине пауз в их разговоре можно судить о том, как давно они живут вместе.

Чтобы были упадок и подъём, надо, чтобы были низ и верх. Но низа и верха нет, это живет лишь в мозгу человека, в отечестве иллюзий.

Разве идеалы существуют для того чтобы их достигнули? Разве мы, люди, живем для того чтобы отменить смерть? Нет, мы живем чтобы бояться ее, а потом снова любить, и как раз благодаря ей жизнь так чудесно пылает в иные часы.

В сущности, никто не знает, в какую эпоху он живет. Так и мы не знали в начале десятых годов, что жили накануне европейской войны и Октябрьской революции.

Важно не то, как человек умирает, а то, как он живет.

Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают

Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают (фрагмент 62 по Дильсу — Кранцу).

Тень живёт лишь при свете.

В любой женщине живет тёща.

Чтобы жить в дружбе с теми, с кем живешь постоянно, надо вести себя с ними так, будто вы видитесь всего раз в три месяца.

Все законы неба и земли живут в тебе. Жизнь сама по себе есть истина, и это не изменится никогда. Всё сущее на небе и на земле дышит. Дыхание — это нить, связывающая всё мироздание воедино.

Страх - самая дешевая комната в доме. Я бы хотел, чтобы вы жили в более лучших условиях.

Истинная любовь не нуждается ни в симпатии, ни в уважении, ни в дружбе; она живет желанием и питается обманом. Истинно любят только то, чего не знают.

Будь у людей больше чувства юмора, мы бы жили в совсем другом мире.

Велико незнанье России посреди России. Всё живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек человека; люди, живущие только за одной стеной, кажется, как бы живут за морями.

Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия.

Если я и научился чему-то за свою жизнь, то это тому, что деньги и вся эта ерунда — совершенно бессмысленные вещи. Нет, конечно, это очень важная вещь, потому что это часть мира, в котором мы живём. Но всё то, что можно получить за миллион долларов, никогда не приблизится по значимости к влиянию, которое может оказать человеческая жизнь на окружающих людей.

Мне нравится жить, так как я живу, и мне нравится, что люди находятся в замешательстве по поводу меня.

Люди живут грабежами; В хозяине гость не уверен, В зяте — тесть; редка приязнь и меж братьями стала. Муж жену погубить готов, она же — супруга. Страшные мачехи, те аконит добавляют смертельный;

Души не умирают. Покидая прежнее местопребывание, они живут в других местах, которые вновь принимают их.

Мы восхищаемся древностью, но живем современностью.

Мы живем в мире, где один дурак создает много дураков, а один мудрый — очень мало мудрых.

Не удивительно ли, что люди так часто воюют за религию и так редко живут по её предписанию?

Мы живем в «обанкротившемся» обществе.

Многие, — если не сказать большинство, — постоянно живут с оглядкой на окружающих. Больше всего им важно, что подумают родители, родственники, коллеги, начальство, общество. Они стремятся к стабильности, к тому, чтобы никогда не совершать ошибок, не быть мишенью для насмешек. Жизнь проходит, и некогда желанная стабильность превращается в рутину, от которой уже и жить не хочется! Как будто существуют люди, у которых все всегда и сразу получается правильно. Словно в мире, где правит закон энтропии, вообще возможна какая-либо стабильность!

Самый образованный человек — тот, кто больше всех понимает жизнь и обстоятельства, в которых он живет.

Одно только и есть счастье — творить. Живет лишь тот, кто творит...Все радости жизни — радости творчества.

Я оставался глупым ребенком, наблюдавшим за тем, как развивался мир, в котором жили вы...

Моё племя — это люди из вашего общества, — вы их выбросили, а я подобрал. Это вы народили своих детей. Это вы сделали из них то, чем они стали... Вам давно пора оглянуться на самих себя. Вы живёте лишь ради денег. Но ваш конец близок. Вы сами убиваете себя...

Дерьмо - всё равно что сахар для мух. Когда они не могут пить вашу кровь, они едят дерьмо, чтобы жить. Вы плодите слишком много людей, которые живут приятно и легко, не видят и не знают реальности. Те, кто выдвигал лозунг «Убей свинью и разрушь систему», играли всего лишь роль пугала для центров управления этой системой, и они теперь оказались переодетыми в вашу униформу, пересажены в ваши суды и в ваши комитеты, но страх опутывает ваше сознание и не даст вам расслабиться.

Музыка – это тишина, которая живёт между звуками.

Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем проникнут богом — жизнью, красотою. Живя и умирая, мы живем единою, всемирною Душою.

Женщины подобны людям и живут около людей.

Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем
Проникнут Богом — жизнью, красотою.
Живя и умирая, мы живем
Единою, всемирною Душою.

Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье,
Что пыльных арф, висящих на стенах,
Таинственно касаются их руки
И пробуждают в дремлющих струнах
Печальные и сладостные звуки.
Мы сказками предания зовем,
Мы глухи днем, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живем
И тишине доверчиво внимаем.
Мы в призраки не верим; но и нас
Томит любовь, томит тоска разлуки...
Я им внимал, я слышал их не раз,
Те грустные и сладостные звуки!

Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем

Проникнут Богом — жизнью, красотою.

Живя и умирая, мы живем

Единою, всемирною Душою.

Разум дан человеку для того, чтобы он разумно жил, а не для того только, чтобы он видел, что неразумно живет.

Социальность, социальность — или смерть! Вот девиз мой. Что мне в том, что живет общее, когда страдает личность? Что мне в том, что гений на земле живет в небе, когда толпа валяется в грязи?

Много людей живет не живя, но только собираясь жить.

Мы живём, потому что Надежда обращается к Памяти, и обе нам лгут.

Воспитатель должен обладать хорошим знанием света, знанием обычаев, нравов, причуд, плутней и недостатков своего времени, в особенности страны, в которой он живет. Он должен уметь показать их своему воспитаннику... должен научить его разбираться в людях... срывать маски, накладываемые на них профессией и притворством, различать то подлинное, что лежит в глубине под такой внешностью... Он должен приучать своего воспитанника составлять себе, насколько это возможно, правильное суждение о людях на основании тех признаков, которые лучше всего показывают, что те представляют собой в действительности, и проникать своим взглядом в их внутреннее существо, которое часто обнаруживается в мелочах, в особенности когда эти люди находятся не в парадной обстановке и не начеку.

Я являюсь таким, каким меня создал Бог и каким сделали воспитание, обстоятельства, свойства того века и той страны, в коей я живу и действую.

«Я являюсь таким, каким меня создал Бог и каким сделали воспитание, обстоятельства, свойства того века и той страны, в коей я живу и действую». Чайковский П.И., Полное собрание сочинений, Том 16-А, М., «Музыка»

Плохо живут те, которые лишь всю жизнь собираются жить.

Каждый порядочный человек стыдится правительства, при котором живет.

Совесть — это теща, которая постоянно живет с вами.

Главная ценность денег заключается в том, что мы живем в мире, где деньги ценятся выше своей настоящей цены.

В глубине души каждого евангелиста живёт несостоявшийся торговец автомобилями.

Сколько живешь, столько и учишься, а напоследок учишься еще и умирать.

Братолюбие живет тысячью душ, себялюбие — только одной, и притом очень жалкой.

По-настоящему человек счастлив: он всё время живёт ожиданием счастья, которое вот-вот наступит.

Вино — наш друг, но в нём живет коварство:
Пьёшь много — яд, немного пьёшь — лекарство.
Не причиняй себе излишеством вреда,
Пей в меру — и продлится жизни царство...

Из всех проявлений человеческого творчества самое удивительное и достойное внимания — это книги. В книгах живут думы прошедших времен; внятно и отчетливо раздаются голоса людей, прах которых давно разлетелся, как сон. Все, что человечество совершило, передумало, все, чего оно достигло, — все это сохранилось, как бы волшебством, на страницах книг.

Две нации, между которыми нет ни связи, ни сочувствия; которые так же не знают привычек, мыслей и чувств друг друга, как обитатели разных планет; которые по-разному воспитывают детей, питаются разной пищей, учат разным манерам; которые живут по разным законам... Богатые и бедные.

Великий город, образ которого живёт в памяти человечества, представляет некую великую идею. Рим символизирует завоевание; над башнями Иерусалима витает Вера; а Афины воплощают исключительное качество античного мира — Искусство.

Множество умных людей, подобно вам, уповали на цивилизацию: множество умных вавилонян, умных египтян и умнейших римлян на закате Римской империи. Мы живем на обломках погибших цивилизаций: не могли бы вы сказать, что такого особенно бессмертного в вашей теперешней?

Я живу в Барселоне с 12 лет, но от этого не перестал быть аргентинцем, как кажется многим аргентинцам.

Тихое страдание, звуки страданий, встряхивают яд — любовь меня покинула.. Теперь мой мир был другой с предательской тишиной, с мудрыми, чужими глазами, которые не видят зла. Темный день.. я не живу в ночи... Ты убиваешь себя!! Острым ножом, из тех, кто за тобой наблюдает. Разве это была моя вина? Я признаю свою огромную вину, такую же большую как боль. Это был превосходный выход, по которому я вышла, мой любимый.. Очень тихий выход. Который унес меня в смерть.. я была так забыта другими, что это было большое везение.. Ты убиваешь себя! ТЫ УБИВАЕШЬ СЕБЯ Есть те которые тебя больше не забудут. Я взяла их крепкую руку.. Я здесь, что-бы они жили. Фрида.

Жизнь без споров была бы очень скучна. Всё, что живёт, взывает к обсуждению.

Я не боюсь клише. Вся жизнь — это сплошное клише. Все мы живем и умираем, едим три раза в день, влюбляемся и перестаем любить.

Когда я начал любить себя, я понял, что тоска и страдания — это только предупредительные сигналы о том, что я живу против своей собственной истинности. Сегодня я знаю, что это называется «Подлинность». Когда я начал любить себя, я понял, как сильно можно обидеть кого-то, если навязывать ему исполнение его же собственных желаний, когда время еще не подошло, и человек еще не готов, и этот человек — я сам. Сегодня я называю это «Признание». Когда я начал любить себя, я перестал стремиться к другой жизни, и вдруг увидел, что всё, что окружает меня, приглашает меня расти. Сегодня я называю это «Зрелость». Когда я начал любить себя, я понял, что при любых обстоятельствах я нахожусь в правильном месте в правильное время, и все происходит исключительно в нужный момент, поэтому я могу быть спокоен. Теперь я называю это «Уверенность в себе». Когда я начал любить себя, я перестал красть свое собственное время и проектировать грандиозные проекты на будущее. Сегодня я делаю только то, что приносит мне радость и счастье, то, что я люблю делать и что приводит мое сердце в радостное настроение. Я делаю это своим собственным способом и в своем собственном ритме. Сегодня я называю это «Простота». Когда я начал любить себя, я освободился от всего, что приносит вред моему здоровью — пищи, людей, вещей, ситуаций. Всего, что тянуло меня вниз и уводило прочь от себя. Сначала я назвал это позицией здорового эгоизма. Сегодня я называю это «Любовь к самому себе». Когда я начал любить себя, я прекратил пытаться всегда быть правым, и с тех пор я ошибаюсь меньше. Теперь я узнал, что это «Скромность». Когда я начал любить себя, я прекратил жить прошлым и беспокоиться о будущем. Сегодня я живу только настоящим моментом, в котором все происходит. Теперь я живу каждый день, день за днем, и называю это «Осуществление». Когда я начал любить себя, я осознал, что ум мой может расстраивать меня, и что от этого можно заболеть. Но когда я объединил его с моим сердцем, мой разум стал моим ценным союзником. Сегодня я зову эту взаимосвязь «Мудрость сердца». Нам больше не нужно бояться споров, конфронтаций или разного рода проблем с собой или с другими. Даже звезды сталкиваются, и из их столкновений рождаются новые миры. Сегодня я знаю: «Это — Жизнь».

Миролюбивый — долговечный. Хочешь жить, давай жить другим. Миролюбцы не просто живут, они блаженствуют. Надо все видеть, все слышать и — молчать.
День без ссор — крепкий сон. Жить долго и жить отрадно — жить за двоих, и это плод мира. Кто не тревожится о том, что его не касается, — наслаждается всем. Из всякого пустяка делать проблему — самое пустое занятие. Глупо и скорбеть всей душой о том, что для тебя не важно, — одновременно не пошевельнув пальцем в том, что для тебя существенно.

Это очень опьяняющая роль. Мне кажется, Джокер живет между двумя мирами — реальностью и иллюзиями. Я получаю возможность нарушать правила, менять себя и всех вокруг самым необычным образом.

Все мы создаем мир непосредственно для нас. Мы живем в его пределах, является ли это нашим убежищем, нашей творческой зоной, профессиональной, сексуальной, да что угодно, мы живем в нашем собственном мире. Однако это то, из чего иногда хочется убежать.

Я живу по правилу, что ты должен следовать за своими мечтами... Независимо от того, что ты делаешь, ты должен следовать за своими мечтами.

Некоторые люди живут, и их жизнь для других - это открытая книга. А вот я - очень замкнутый человек.

Мне кажется, из детства я выехал, а вот до пункта назначения — «взрослости» — не добрался. Так и живу в автобусе.

Пустыня — земной наш, случайный приют,
Где горе и радость бок о бок живут.
Отсчитан судьбою здесь каждый наш час -
Что дарит, сама похищает у нас.
Но дрогнет земля, и раскатится гром,
Поднимутся вопли и стоны кругом,
И прерван в пустыне упорный наш труд.
Нас снова к обители горней зовут.
Плод наших трудов кто-то новый пожнет,
Пожнет, но и сам он уйдет в свой черед.
Так было с тех пор, как живет человек,
И этот закон не состарится ввек.
Взять доброе имя с собой не забудь -
К бессмертью оно открывает нам путь.
А если мы жили в корысти и зле -
Смерть все обнажит, что таилось во мгле.

Девчушка права, давать обеты и держаться их могут только сильные. А простые... простые живут просто. Без всяких обетов.

Там, где живут умом, не может быть верности слову.

Одни едят, чтобы жить, другие живут, чтобы пить, а я пью, чтобы не замечать этой жизни.

Я умный человек. И живу умом. А среди умных не бывает друзей, бывают только сообщники. И то временные.

Есть люди, в которых живет Бог. Есть люди, в которых, живет дьявол. А есть люди, в которых живут только глисты.

Многие, не учившиеся ничему разумному, тем не менее живут разумно.

Я живу музыкой.

Нам нужна огромная энергия, чтобы осуществить психологическое изменение в себе как в человеческих существах, потому что мы слишком долго жили в мире притворства, в мире жестокости, насилия, отчаяния и беспокойства. Чтобы жить по-человечески, разумно, нужно измениться.

Чтобы жить с чем-то таким живым как страх, требуется необычайно тонкий ум и сердце, которые, не будучи связанными окончательным суждением, могли бы следовать за каждым движением страха. Если вы наблюдаете и живете со страхом, то для того, чтобы познать целостную природу страха, вам не понадобится даже одного дня. Достаточно будет минуты или секунды. Если вы ощутите страх так полно, то непосредственно спросите: «Кто та сущность, которая живет со страхом? Кто наблюдает страх, следя за всеми движениями его форм? Кто, в то же время, осознает самую суть страха?

Что мы всесторонне бедны накопленной тысячелетней бедностью, этого нет нужды доказывать. История вытряхнула нас из своего рукава в суровых условиях и рассеяла тонким слоем по большой равнине. Никто не предлагал нам другого местожительства: пришлось тянуть лямку на отведённом участке. Азиатское нашествие — с востока, беспощадное давление более богатой Европы — с запада, поглощение государственным левиафаном чрезмерной доли народного труда,— всё это не только обездоливало трудовые массы, но и иссушало источники питания господствующих классов. Отсюда медленный рост их, еле заметное отложение «культурных» наслоений над целиною социального варварства. Гнёт дворянства и клерикализма русский народ чувствовал на себе никак не менее тяжко, чем народы Запада. Но того сложного и законченного быта, который вырастал в Европе на основе сословного господства, готических кружев феодализма, этого у нас не вышло, ибо не хватило жизненных материалов — просто не по карману пришлось. Мы — нация бедная. Тысячу лет жили в низеньком бревенчатом здании, где щели мохом законопачены,— ко двору ли тут мечтать о стрельчатых арках и готических вышках?
Какое жалкое, историей обделённое дворянство наше! Где его замки? Где его турниры? Крестовые походы, оруженосцы, менестрели, пажи? Любовь рыцарская? Ничего нет, хоть шаром покати. Вот разве только, что обидевшиеся из-за места Мстиславские и Трубецкие спускались под стол... Только на это и хватало сословно-рыцарской чести.
Наша дворянская бюрократия отражала на себе всю историческую мизерию нашего дворянства. Где её великие силы и имена? На самых вершинах своих она не шла дальше третьестепенных подражаний — под герцога Альбу, под Кольбера, Тюрго, Меттерниха, под Бисмарка.
‹...›
Бедная страна Россия, бедная история наша, если оглянуться назад. Социальную безличность, рабство духа, не поднявшегося над стадностью, славянофилы хотели увековечить, как «кротость» и «смирение», лучшие цветы души славянской. Хозяйственную примитивность страны народники хотели сделать источником социальных чудес. Наконец, перед той же самой общественно-политической убогостью ползают на брюхе новоявленные субъективисты, когда историю превращают в апофеоз интеллигенции.

Надо каждый день жить как в последний миг. У нас не репетиция — у нас жизнь! Мы не начинаем ее с понедельника — мы живем сегодня!

Детство — это когда желтый цвет — ярко-желтый, деревья-живые великаны, а до луны можно дотронуться рукой, когда среди друзей есть невидимый мальчик, а под кроватью явно кто-то живет.

Ещё вчера ты верил в прекрасное будущее с ней, а сегодня ты живёшь прошлым, и не понимаешь, зачем тебе настоящее...

Я всегда говорил и никогда не откажусь от своих слов, что самые интересные люди живут в России.

Мы живём в эпоху, когда дешевле и выгоднее купить права на фильм, чем снять его.

Вы спрашиваете, как Господь может попускать такое несчастье (войну) людям, где же благое Его учение? — На бумаге. Если бы оно было начертано в сердцах человеческих, люди жили бы в мире. Насколько бессмысленно призывать жителей города, в котором свирепствует чума: «Станьте здоровыми!», настолько же бессмысленно кричать: «Мир! Мир!», а жить в греховной нечистоте и безнравственности. Здоровье само придет в город, когда он будет очищен от грязи и чумной заразы, и мир придет к народам, когда они очистятся от чумы безверия и греха. А иначе на наши крики: «Мир! Мир!»

Чтобы преуспеть, вам нужно отделить себя от 98 процентов населения планеты. Вы, безусловно, можете попасть в эти избранные два процента. Ум, трудолюбие или тщательно продуманные инвестиции здесь ни при чём. Существует рецепт, формула успеха, по которой живут верхние два процента и которой вы тоже можете следовать для того, чтобы преуспеть.

Мы живем в мире, где люди уверены, что хорошему человеку нечего делать в политике.

Я живу в постоянном счастливом удивлении. Не думал, что дотяну и до 40 лет. И до сих пор поражаюсь тому, что я актёр, мне предлагают роли. Когда начнёт отказывать память, станут выпадать зубы и весь я буду разваливаться, тогда выйду на пенсию. Но пока я здоров. Может, и до ста лет доживу.

Люди жили бы довольно спокойно в этом мире, если бы были вполне уверены, что им нечего бояться в другом; мысль, что бога нет, не испугала ещё никого, но скольких ужасала мысль, что существует такой бог, какого мне изображают!

Париж — это предмет зависти для тех, кто никогда его не видел; счастье или несчастье (смотря как повезёт) для тех, кто в нём живёт, но всегда — огорчение для тех, кто принуждён покинуть его.

Невинность и тайна никогда не живут вместе долгое время.

Человек, страстям подверженный, что тебе нужно? Жизнь, говоришь ты. Из-за чего ты хлопочешь? Из-за жизни. Но живешь ли ты истинной жизнью? Разум и опыт заставляют сказать, что нет. Итак, что же составляет твою жизнь? Вера, надежда и любовь — разум и опыт говорят мне. Жизнь души нашей — Бог, живая вера в Него и любовь к Нему, любовь к подобным мне людям — они покой и широта моего сердца, без них я — мученик греха, раб, невольник страстей; в скорби и тесноте проходит жизнь моя.

Кого с кем религия может объединить? Она может только расколоть и так уже истерзанное общество. В стране живут много миллионов атеистов. Всякая религия разъединяет. Пусть верят во все, что угодно, хоть в совокупляющиеся светофоры, но они ведь хотят, чтобы мы их содержали! Представьте – уклонение от уплаты налогов по причине близости к сверхъестественному существу. Они не хотят платить налоги с прибыли, с недвижимости, со своих торговых точек, где производится продажа религиозно-магических услуг.

Мы должны понимать, что жизнь, которую мы живем здесь, она единственная, она огромная ценность. Другой не будет! Не будет возможности исправить ошибки, ошибки надо не допускать. Что относится друг к другу надо с огромной нежностью и выверенностью, потому-что человек хрупок и не повторяется!

Западным прагматикам становится все очевиднее, что гибель России была бы благом для цивилизации. Ее вклад в общее развитие мира несоизмеримо меньше, чем создаваемые ею проблемы. От нее постоянно несет войной и попами. Ее козыряние участием во Второй мировой давно наскучило, а декларации о полной победе над фашизмом стали забавны. Фашизм живет и здравствует, в том числе и в самой России.

Я гастролировала по всей Европе, которая была полна сумасшествия: много людей, огромные толпы. Я отчасти вела двойную жизнь, потому что когда я возвращалась домой в Америку, всё было очень тихо — я занималась тем, чем обычно занимаюсь днями, заботилась о своём брате и сестре, которые живут со мной.

Я чувствую себя уставшей. Я слишком долго живу и теперь вижу, что у меня много дел, но порой ощущаю изнеможение. Но я рада, и знание того, что завтра смогу умереть, мотивирует меня жить более интенсивно.

Я чувствую себя совершенно иначе, когда влюбляюсь. Это как заряд током. Когда ты влюбляешься в кого-то, ты просто счастлив от того, что живёшь.

Неверно, что мудрец великий в своих наследниках живет:
Увы, продлится род, но мудрость не перейдет из рода в род.

У этих мясо на столе, из миндаля пирог отменный,
А эти впроголодь живут, добыть им трудно хлеб ячменный.

Что было трудным для других, легко мне доставалось:
Прелестный лик, и стройный стан, и вина дорогие.
Я сердце превратил свое в сокровищницу песен,
Моя печать, мое тавро – мои стихи простые.
Я сердце превратил свое в ристалище веселья,
Не знал я, что такое грусть, томления пустые.
Я в мягкий шелк преображал горячими стихами
Окаменевшие сердца, холодные и злые.
Мой слух всегда был обращен к великим словотворцам,
Мой взор красавицы влекли, шалуньи озорные.
Забот не знал я о жене, о детях, о семействе.
Я вольно жил, я не слыхал про тяготы такие.
О, если б, Мадж, в числе повес меня б тогда ты видел,
А не теперь, когда я стар и дни пришли плохие.
О, если б видел, слышал ты, как соловьем звенел я
В то дни, когда мой конь топтал просторы луговые,
Тогда я был слугой царям и многим – близким другом,
Теперь я растерял друзей, вокруг – одни чужие.
Теперь стихи мои живут во всех чертогах царских,
В моих стихах цари живут, дела их боевые.
Заслушивался Хорасан твореньями поэта,
Их переписывал весь мир, чужие и родные.
Куда бы я ни приходил в жилища благородных,
Я всюду яства находил и кошели тугие.
Я не служил другим царям, я только от Саманов*,
Обрел величье, и добро, и радости мирские,
Мне сорок тысяч подарил властитель Хорасана,
Пять тысяч дал эмир Макан – даренья недурные.
У слуг царя по мелочам набрал я восемь тысяч,
Счастливый, песни я слагал правдивые, прямые.
Лишь должное воздал эмир мне щедростью подобной,
А слуги, следуя царю, раскрыли кладовые,
Но изменились времена, и сам я изменился,
Дай посох: с посохом, с сумой должны брести седые.

Филиппу я обязан тем, что живу, а Аристотелю тем, что живу достойно.

Несчастье художника в том, что он живет и не совсем в монастыре, и не совсем в миру — причем его мучают соблазны и той и другой жизни.

Посреди зимы я наконец узнал, что во мне живет неукротимое лето.

Естественные чувства не высоки и не низки, и святости в них нет. Она возникает, когда они подчинены Богу. Когда же они живут по своей воле, они превращаются в ложных богов.

Христианство можно сравнить с залом, из которого открываются двери в несколько комнат. Этот зал — место ожидания, из которого можно пройти в ту или иную дверь; в нём ждут, а не живут. Но я уверен в том, что Бог никого не задерживает в зале дольше, чем требуют интересы вот этого, конкретного человека.

Люди живут во времени, но наш Враг (Бог) предназначает им вечность.

Когда живешь один, вообще забываешь, что значит рассказывать: правдоподобные истории исчезают вместе с друзьями.

Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, люди приходят и уходят — вот и все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно.

Ловля с помощью отравы позволяет легко и быстро добыть рыбу, но портит ее, делая несъедобной; так и жены, которые ворожбою или приворотными зельями стараются удержать при себе мужей, чувственными наслаждениями пленяют их, но живут потом с умалишенными и безумными.

Мы живём двойной моралью: одну исповедуем, но не используем на практике, а другую используем, но исповедуем очень редко.

[Я] внезапно отчётливо осознал одиночество, в котором живет большинство людей, [...и меня] охватило страстное желание отыскать пути выхода из этой разъединённости.

Мир, в котором мы живём, может быть понят как результат неразберихи и случая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то эта цель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого.

Те, кто живет благородно, хотя и незаметно, могут не бояться, что прожили жизнь впустую.

Лучше осмеливаться на могучие дела, добиваться славных триумфов, пусть и перемежающихся с неудачами, чем стоять в одном ряду со слабыми духом, которые не могут ни наслаждаться от души, ни сильно страдать, потому что живут в серых сумерках, где нет ни побед, ни поражений.

В жизни главное не то, насколько ты популярен... И не то, с какой девушкой или парнем ты встречаешься, и не то, с кем ты знаком. Жизнь – это быть искренним с самим собой и с тем, во что ты веришь. Никогда не позволяйте никому доказывать, что их путь лучше вашего. В конце концов, все, что мы имеем – в наших сердцах и умах. По этой причине мы поем... по этой же причине мы плачем. И по этой же причине мы живем.

Мы наслаждаемся знанием о сомнительности бытия как будоражащим дурманом, мы иннервируем им слегка прокисшее вино нашей сексуальности и превращаем его в игристое шампанское.
Словно бесформенный туман в осенней ночи, движемся мы в жестокости бытия, не зная, откуда и куда, — вечерний ветер, облако на небе имеют больше прав на существование, чем мы, — проходит столетие, но все остается без изменений, независимо от того, как мы жили. Будда или виски, молитва или проклятие, аскеза или разврат — все равно однажды нас всех зароют в землю, чему бы мы ни поклонялись: своему желудку или чему-то невыразимому, белой женской коже или опиуму — всё едино...

Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав.

Человек может стать тебе близок за три дня. А тот, кто живет рядом с тобой годами, может так и не узнать, какой твой любимый цвет.

Во мне живёт две «Я». Первое «Я» может делать то, что может делать второе «Я», но первое «Я» не может делать то, что второе «Я» хотело бы.

Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим не дают.

Чем более живешь, тем более убеждаешься в том, что возбудить к себе сочувствие — есть редкость и счастье — и что должно этим счастьем дорожить.

Наш народ живет хорошо, несмотря на заботу о нем правительства.

Чем русского не корми, он все живет.

Люби того, с кем живешь, если не можешь жить с тем, кого любишь.

У каждого из нас, на дне души, живет странное чувство презрения к тому кто нас слишком любит.

У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю.

...Скоро Рождество. Я, по правде сказать, так загнана жизнью, что ничего не чувствую. У меня — за годы и годы (1917–1927 г.) — отупел не ум, а душа. Удивительное наблюдение: именно на чувства нужно время, а не на мысль. Мысль — молния, чувство — луч самой дальней звезды. Чувству нужен досуг, оно не живет под страхом. <...> Чувство, очевидно, более требовательно, чем мысль. Либо всё, либо ничего. Я своему не могу дать ничего: ни времени, ни тишины, ни уединения.

В воинах мне мешает война, в моряках — море, в священниках — Бог, в любовниках — любовь. Любя другого, презираю себя, будучи любимой другим — презираю его. У каждого живёт странное чувство презрения к тому, кто слишком любит нас. (Некое «если ты так любишь меня, сам ты не Бог весть что!»). Может, потому, что каждый знает себе цену...

У Вас на руке кольцо с чёрным камнем. Вы носите его, что Вы к нему привыкли, потому что носите его уже десять лет. Но в маленьком городе, где Вы живёте, никто не знает его названия. Вы носите его просто и весело, как носили бы на его месте — всякий другой: в первый день, потому что Вам его только что подарили, сегодня, потому что Вам его подарили десять лет назад. Подмени его чёрным стеклом, Вы и не заметите.— Чей камень в Вашем кольце?

Под музыку.
Страшное ослабление, падение во мне эмоционального начала: воспоминание о чувствах. Чувствую только во сне или под музыку. Живу явно-рациональным началом: душа стала разумной, верней разум стал душой. Раньше жила смутой: тоской, любовью, жила безумно, ничего не понимала, не хотела и не умела ни определить ни закрепить. Теперь малейшее движение в себе и в другом — ясно: отчего и почему.
Выбивают меня из седла только музыка и сон.

Я ведь знаю, что я — в последний раз живу.

Я живу, как другие танцуют: до упоения — до головокружения — до тошноты!

Люди ко мне влекутся: одним кажется, что я еще не умею любить, другим — что великолепно и что непременно их полюблю, третьим нравятся мои короткие волосы, четвертым, что я их для них отпущу, всем что-то мерещится, все чего-то требуют — непременно другого — забывая, что все-то началось с меня же, и не подойди я к ним близко, им бы и в голову ничего не пришло, глядя на мою молодость.
А я хочу легкости, свободы, понимания, — никого не держать и чтобы никто не держал! Вся моя жизнь — роман с собственной душою, с городом, где живу, с деревом на краю дороги, — с воздухом. И я бесконечно счастлива.

Нет никакой заслуги в том, чтобы жить долго, ни даже в том, чтобы жить вечно, но велика заслуга того, кто живет добродетельно.

Мы все живём в великолепное время. Мы можем писать музыку, готовить еду, рисовать картины, заниматься искусством и любовью с невероятной, беспрецедентной свободой. Это всё — здесь, только возьми и сделай.

Никогда не останавливайтесь. Никогда не прекращайте бороться. Никогда не переставайте мечтать. И не бойтесь открывать вашу душу всем — в фильмах, которые вы любите; фильмы, которые вы хотите создать; жизнь, которой вы жили, и жизни, которые вы могли бы отразить в кино.
Что касается меня, в течение длительного времени... Может быть, я ощущал недостоверность или что-то вроде этого, я ощущал, что мой голос не достоин, чтобы его услышали, но я думаю, что голос каждого человека стоит услышать. Так что, если у вас есть, что сказать, говорите это для всех.

Будем презирать деньги и славу. Освободившийся от этих страстей свободнее всех людей и богаче самого облеченного в багряницу. Не видишь ли, сколько бывает зла из-за денег? Не говорю, сколько от любостяжания, сколько от пристрастия к деньгам? Так, например кто-нибудь, потерял деньги, — и вот он живет жизнью, которая несноснее самой смерти. О чем, человек, скорбишь ты? О чем плачешь? О том ли, что Бог освободил тебя от лишней заботы? О том ли, что ты не сидишь больше в страхе и трепете? Если кто-нибудь привяжет тебя к сокровищу и прикажет сидеть там постоянно и бодрствовать над чужим имуществом, то ты сетуешь и негодуешь, но когда ты сам привязал себя к нему несноснейшими узами, то почему скорбишь, быв освобожден о такого рабства? Подлинно, эти горести и эти радости — следствие предрассудка. Мы должны хранить имущество так, как будто оно у нас чужое... Научимся же находить свою пользу, научимся терпеть потери: это достойно христианина... От нас требуется только одно — за все благодарить Бога, и мы будем иметь все в изобилии. Например, ты потерял тысячу литр золота? Тотчас благодари Бога, и в этом обращении к Нему и благодарности ты уже приобретаешь сто тысяч. За что, скажи мне, ты ублажаешь Иова: за то ли, что он имел столько верблюдов, стад и рабочего скота, или за изреченные им слова: Господь дал, Господь и взял (Иов 1, 21)? И диавол вредит нам не для того, чтобы только отнять у нас имущество, — он знает, что оно ничто, — но чтобы через это заставить нас сказать что-нибудь богохульное. Когда он лишил его всего, то, смотри, что говорит ему через жену: похули Бога и умри (Иов 2, 9). Но, лукавый, ты уже лишил его всего! Не того, говорит, я домогался. Того, для чего я все делал, я еще не достиг, я старался лишить его помощи Божией, для того и имущества лишил его. Вот чего я хочу, а то ничего не значит, если этого не будет, то он не только не потерпит никакого вреда, но еще получит пользу.

Не будем думать, будто дела наши ограничиваются пределами настоящей жизни, но станем верить, что будет непременно суд и воздаяние за все, что мы здесь делаем. Это так ясно и очевидно для всех, что и иудеи, и язычники, и еретики, и все вообще люди согласны в этом. Ибо хотя и не все мыслят как должно о воскресении, но что касается до суда, наказания и тамошних судилищ, все согласны в том, что есть там воздаяние за здешние дела. Если бы этого не было, то для чего Бог распростер столь великое небо, подостлал землю, расширил море, разлил воздух, явил такую промыслительность, если бы Он не до конца хотел иметь о нас попечение? – Не видишь ли, сколь многие из живых добродетельно претерпели многочисленные бедствия и отошли, не получив ничего доброго, а другие, напротив, жили весьма нечестиво, похищали чужое имущество, грабили и притесняли вдов и сирот, наслаждались богатством, роскошью и бесчисленными благами и отошли, не потерпев ни малейшего зла? Итак, когда же и первые получат награду за добродетель и последние понесут наказание за нечестие, если дела наши оканчиваются со здешней жизнью? Если Бог существует, как и действительно существует, то всякий скажет, что Он праведен, если же праведен, то надобно согласиться, что и тем и другим воздаст по достоинству. Если же Бог имеет воздать тем и другим по достоинству, а здесь никто из них не получил: тот – наказания за грехи, а этот – награды за добродетель, то ясно, что будет еще время, когда и тот и другой получат должное воздаяние.

Не маловажное дело — брак благоустроенный; равно как для тех, которые живут в нем ненадлежащим образом, он бывает причиной множества несчастий. Жена как бывает помощницей, так часто бывает и вредительницей. Брак есть как пристань, так и кораблекрушение не по своему свойству, но по расположению худо живущих в нем. Кто соблюдает его должным образом по законам, тот после дел на торжище и всех разнообразных зол находит некоторое утешение и отраду в своем доме и в своей жене, а кто принимает на себя это дело необдуманно и как случилось, тот хотя бы и на торжище наслаждался великим миром, по прибытии домой встречает скалы и подводные камни. Поэтому... необходимо со вниманием слушать сказанное и, кто намеревается вступить в брак, делать это согласно с законами Павла, или, лучше, с законами Христа.

Немаловажное дело — брак благоустроенный; равно как для тех, которые живут в нем ненадлежащим образом, он бывает причиной множества несчастий. Брак есть как пристань, так и кораблекрушение не по своему свойству, но по расположению худо живущих в нем.

Приучимся употреблять пищи столько, сколько необходимо только для поддержания жизни, а не для пресыщения и отягощения. Ибо мы не для того родились и живем, чтобы есть и пить, но для того едим, чтобы жить.

Говорю о нечестии и нынешнем безумии иудеев. Демоны живут в самых душах иудеев, и нынешние — еще лютее прежних.

Иудеи живут для чрева, прилепились к настоящему, и по своей похотливости и чрезмерной жадности нисколько не лучше свиней и козлов...

Кто живет умеренно, тот не боится никакой перемены, а кто роскошествует в этой невоздержной и рассеянной жизни, тот, если ему придется по какому-нибудь несчастью или принуждению подвергнуться бедности, скорее умрет, нежели вынесет такую перемену, как не приготовленный и не привыкший к этому.

Кто не нуждается в чужом, но живет независимо, тот всех богаче.

Не говори мне, что такой-то восседает на колеснице, высоко поднимает брови и окружен толпой телохранителей... Нет, покажи мне отличие начальника не в этом, но в его состоянии по душе, то есть управляет ли он своими страстями, побеждает ли недуги [сердца] : например, обуздывает ли пристрастие к деньгам, укрощает ли ненасытимую любовь плотскую, не сохнет ли от зависти, не возмущается ли сильной страстью тщеславия, не боится ли и не трепещет ли бедности или неблагоприятной перемены, не умирает ли от этого страха. Такого покажи мне начальника: вот это — власть. Но если он, управляя людьми, сам раболепствует страстям, о таком я скажу, что это раб больше всех людей... А кто сбросил с себя эту власть, не увлекается злыми пожеланиями и не страшится, не трепещет безрассудно нищеты и бесславия и прочих неприятностей настоящей жизни, того, хоть он одет в рубище, сидит в тюрьме и закован в цепи, назову начальником, и свободным, и царственнее царей. Такая власть не покупается за деньги и не имеет завистников, ее не знают ни язык злоречивого, ни глаз зложелателя, ни ухищрения коварных, нет, живя как бы в неприступном убежище любомудриия, она всегда остается неодолимой и не уступает не только другим обстоятельствам, но и самой смерти. Это доказывают мученики: тела их разрушились и обратились в прах и пыль, но власть каждый день живет и действует: прогоняет демонов, искореняет недуги, возбуждает целые города и ведет сюда [в церковь] народ. Сила этой власти не только при жизни обладающих ею, но и по смерти такова, что не по принуждению, а по доброй воле и с охотой все идут сюда и нисколько не утомляются продолжительностью

Если вы хотите убедить человека в том, что он живет дурно, живите хорошо.

Все давно сказано, и мы опоздали родиться, ибо уже более семи тысяч лет на земле живут и мыслят люди. Урожай самых мудрых и прекрасных наблюдений над человеческими нравами снят, и нам остается лишь подбирать колосья, оставленные древними философами и мудрейшими из наших современников.

Сколько замечательных людей, одаренных редкими талантами, умерли, не сумев обратить на себя внимание! Сколько их живет среди нас, а мир молчит о них и никогда не будет говорить!

Как жаль, что мы живём недостаточно долго, чтобы учиться на своих ошибках.

Мир живет на пороховой бочке, которую готовы взорвать США.

Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав.

Человек, то есть воплощенная способность мыслящая, в сем начале живет, движется и есть.

Видно, что жизнь живет тогда, когда мысль наша, любля истину, любит выследывать тропинки ея и, встретив око ея, торжествует и веселится сим незаходимым светом.

Живут на земли ничего не помышляющие, кроме обогатиться, наестись, напитись, одетись. Бегайте разговоров сих, хотящих обогатитись. В сердце их худое семя, плодоприносящее желчь и змиин яд, убивающий душу.

Нам нехорошо оттого, что мы знаем много лишнего, а не знаем самого нужного: самих себя. Не знаем того, кто живет в нас. Если бы мы знали и помнили то, что живет в каждом из нас, то жизнь наша была бы совсем другая.

Никто по-настоящему не знает, зачем он живёт, до тех пор, пока не узнает, ради чего он готов умереть.

Без жены так же нельзя жить, как нельзя обходиться без еды и питья. Рожденные и вскормленные женщинами, мы в значительной степени живем их жизнью и не имеем никакой возможности отрешиться от них.

Есть представители людского рода,
Что всюду ищут потайного хода. Они не понимают слов и дел
Простых и ясных, как сама природа. У них сужденье не всегда своё,
И слово из чужого обихода. Они порою в хижинах живут,
И мы не замечаем их ухода. Порой они приближены к дворцам,
И это — бедствие всего народа.

Слышал я, что люди говорят:
«Кто правдив, тот должен быть крылат,
Смертным смертные на белом свете
Все простят, а правды не простят!» Люди говорили: «Правда жжет,
И того, кто никогда не лжет,
Пусть скакун, готовый в путь-дорогу,
У ворот в любое время ждет». Я людей пугливых не виню,
Говоривших мне сто раз на дню:
«Тот, кто в жизни лгать не научился,
Пусть живет, закованный в броню!» Что поделать, нету у меня
Ни брони, ни крыльев, ни коня.
У меня есть только слово правды —
Мой скакун, и крылья, и броня!

Иной живет, стремясь красиво мыслить,
Другой вершит красивые дела;
Но можно к лику красоты причислить
Лишь то, что к цели Истина вела.

Я видел город, город был велик.
Там люди жили, злые на язык. Они всегда друг друга поносили,
Там и юнец бранился и старик. В том городе кричали и вопили
И чудно жили под всеобщий крик.

Всех к пропасти ведет одна дорога,
Порой она крута, порой полога. Борясь с бедою, мы по ней идем,
Одолевает нас одна тревога. Мы хлеб земной жуем и воду пьем,
Пока нам здесь не подвели итога. Между небытием и бытием
Лишь ты, любовь — наш светоч и подмога. Ты схожа в смерти с сорванным цветком:
Он в запахе живет еще немного.

Родина живет патриотизмом и умирает из-за его отсутствия.
Наш народ без патриотизма, что тело без души.

Я живу по принципу «верить — самоутверждаться — мечтать».

Я хотел бы быть великим актёром, имя которого жило бы в веках. Я гордился бы собой. Но так не должно быть. Нужно просто быть собой. Вот и всё.

Художник принадлежит своему времени, он живет его нравами и привычками, разделяет его взгляды и представления.

Мы живем в этом мире только тогда, когда мы его любим.

Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру.

Беллетристика вовсе не лёгкая игра воображения и отнюдь не утратила злободневности. Она позволяется нам понять жизнь и тот зачастую ужасный мир, в котором мы живём. С её помощью мы отвечаем на вопрос: «Почему подобное возможно?» Беллетристика помогает осознать, что причина для каких-то жутких событий порой действительно существует.

Чудовища и призраки существуют на самом деле. Они живут внутри нас. И иногда они побеждают.

Монстры реальны, привидения тоже. Они живут внутри нас и иногда берут верх.

Что ты можешь ответить тем, кто считает, что в последнее время твои работы стали слабее? Ты все еще видишь необходимость в том, чтобы выглядеть шокирующе?
Никогда не считал шокирующим ничто из того, что делаю. Шокировать публику — слишком сложная задача, особенно если сравнивать с тем, что происходит в мире. Или с тем, что предлагает мне мое воображение. Еще неизвестно, что гротескней. Я живу так, как мне нравится, и прекрасно себя чувствую.

Что ты можешь ответить тем, кто считает, что в последнее время твои работы стали слабее? Ты все еще видишь необходимость в том, чтобы выглядеть шокирующе? Никогда не считал шокирующим ничто из того, что делаю. Шокировать публику — слишком сложная задача, особенно если сравнивать с тем, что происходит в мире. Или с тем, что предлагает мне мое воображение. Ещё неизвестно, что гротескней. Я живу так, как мне нравится, и прекрасно себя чувствую.

Любовь живёт только тогда, когда есть уважение друг к другу и свобода. Желание обладать другим как вещью — абсурд.

Человек всю жизнь не живет, а сочиняет себя, самосочиняется.

Если в нас любовь живет, мы вечные.

Все мои затеи наповал
рубятся фортуной бессердечно;
если б я гробами торговал —
жили бы на свете люди вечно.

От уцелевшего кого
узнать бы, как тут жили встарь,
да жаль, не спросишь ничего
у мухи, влекшейся в янтарь.

Я живу, в суете мельтеша,
а за этими корчами спешки
изнутри наблюдает душа,
не скрывая обидной усмешки.

Все мои затеи наповал
рубятся фортуной бессердечно;
если б я гробами торговал —
жили бы на свете люди вечно.

Живу привольно и кудряво,
поскольку резво и упрямо
хожу налево и направо
везде, где умный ходит прямо.

Не в силах внешние умы
Вообразить живьем
Ту смесь курорта и тюрьмы,
В которой мы живем.

Хоть я живу невозмутимо,
но от проглоченных обид
неясно где, но ощутимо
живот души моей болит.

Живу — как лакомлюсь малиной,
она недолгая, зараза,
в земле сначала стану глиной,
потом — фаянсом унитаза.

В нас дышит и, упорствуя, живет
укрытая в печаль и мешковатость,
готовая в отчаянный полет
застенчивая тайная крылатость.

Я живу — не придумаешь лучше,
сам себя подпирая плечом,
сам себе одинокий попутчик,
сам с собой не согласный ни в чём.

Все силы собери и призови,
увидя сквозь цветную оболочку,
насколько ты и в дружбе, и в любви
живешь и умираешь в одиночку.

Я живу, постоянно краснея
за упадок ума и морали:
раньше врали гораздо честнее
и намного изящнее крали.

Представь, что всё человечество живёт в мире.

Мы мечтали что-то изменить в этом мире... но все осталось таким же. По-прежнему продают оружие Южной Африке, а чёрных убивают на улице. Люди по-прежнему живут в бедности, и по ним бегают крысы. Лишь толпы богатых бездельников расхаживают по Лондону в модных тряпках. Я больше не верю в миф о «Битлз».

Мы живём в мире, где мы должны прятаться, чтобы заняться любовью, в то время как насилие практикуется среди бела дня.

Один крестьянин пришел жаловаться на то, что у него не живут дети, что все они умирают очень рано. Их было одиннадцать, но ни один не выжил. Ванга напомнила крестьянину, что юношей он жестоко обидел свою мать, которая забеременела уже в возрасте. Сын стеснялся этого. Ребенок и мать умерли, а юноша вскоре обо всем забыл. И вот за то, что он оскорбил самое святое — жизнь, природа так безжалостна к нему. Ты должен знать, что причина твоей беды не в жене. Надо быть всегда добрым, чтобы не страдать целую жизнь.

Душа спускается с Неба, из космоса по солнечному лучу и проникает в плод во чреве матери. С этого момента плод уже живет самостоятельной жизнью. И с этого момента возникает великая связь человека со вселенной. И этот солнечный луч или серебряная нить всю жизнь связывают физическое тело человека с душой, а душу с космосом, со всей вселенной. Поэтому я не устаю твердить: не поступайте и не думайте плохо, сейте больше добра — тогда будет легче восстановить энергетическую связь с космосом и исцелить вас. А иначе никак невозможно.

Редко какой человек живёт в сродстве со своими планетами и звездами. Люди слепы. И даже когда я предупреждаю их о роковом дне, они беспечны и легкомысленны. Тысячами гибнут под жерновами судьбы. Подобны зайцу, летящему в свете фар под колеса машины. А ведь погодить-то надо было всего чуток.

Чтобы избавиться от недугов и хворей, надо стать очень добрым и чутким человеком. Земля ждет от нас благодарности за то, что мы пришли и живем на ней. Мы платим Земле долги, как квартирную плату. Каждый человек платит.

Об Атлантиде Платон верно говаривал. Остров действительно был красоты неимоверной. Высоковерхние подоблачные горы красно-розовыми, черными и белыми куполами подпирали небо. А у подножия ярко-зеленые и ярко-рыжие зубчатые леса. Но не дремучие, а легкие и светлые. И жило в них зверей и птиц великое множество. Ниспадавшие с горных вершин потоки воды, златоструйной и звонкой, живительной и чудодейственной, устремлялись в распадки и долины. И каждая долина, и всякий малый распадок благоухали пышно-цветными и плодоносными садами. Окрест простирались обширные поля, с которых дважды в год собирали обильные урожаи, сверкающие всеми красками радуги. В центре острова, окаймленный тремя серебряно-синими кольцами каналов, возвышался храм, возведенный из красных, черных и белых каменных плит. Из таких же каменных плит, но малых размеров — строились на острове города. Остров этот лежал в Атлантике. И от него до каждого края земли было едино. И ходили атланты на своих лодках-ладьях и к побережью Америки, и по ту сторону Геракловых столбов — к берегам Европы и Африки. Процветала страна атлантов, пока в один день и одну бедственную ночь не канула в пучину морских вод. А погубили ее звезды Скорпионовы. Да Уран с Нептуном. И было это ровно одиннадцать тысяч лет и два века назад.

Зная и понимая вещие сны и вещие сновидения, можно многое изменить и поправить в своей грядущей судьбе. И только даты рождения и смерти изменить нельзя, ибо каждый человек живет на белом свете ровно столько, сколько свыше ему предопределено для исполнения его миссии пребывания на Земле.

Жил юноша – ученый, много знавший,
Искусством красноречия блиставший,
С красивым почерком; но розы щек
Еще красивей оттенял пушок;
И только численного букв значенья
Не мог запомнить он при всем стремленье.
Сказал я раз про шейха одного,
Что впереди нет зуба у него.
Мой собеседник, посмотрев сурово,
Ответил: «Ты сказал пустое слово.
Ущерб в зубах заметить ты успел,
А доблести его не разглядел!»
Когда умерших сонм из тьмы изыдет,
То добрые плохого не увидят.
Коль поскользнется на пути своем
Муж, благородством полный и умом,
Ты, низкий, не суди его за это,
Когда он весь – живой источник света.
И пусть в шипах кустарники цветов, –
Не избегают роз из-за шипов,
Ведь у павлинов видят люди злые
Не красоту, а ноги их кривые.
Когда ты темен ликом – убедись,
А в темное зерцало не глядись.
Дорогу правды сам найти старайся,
К ошибкам ближнего не придирайся.
И о чужих изъянах не кричи,
Сам на себя взгляни и замолчи.
Запретной не клади черты пороку,
Когда тому же предан ты пороку.
И с униженными не будь суров,
Когда ты сам унизиться готов.
Когда ты зла не будешь делать в жизни,
Тогда лишь будешь прав и в укоризне.
Что в кривизну мою иль прямоту
Вам лезть, коль я являю чистоту.
Хорош я или дурен, сам я знаю,
Сам за свои убытки отвечаю.
В душе моей хорош я или плох –
Не вам судить! Об этом знает Бог!
Имам тогда вину мюрида мерит*,
Когда мюрид в его величье верит.
У Бога дело доброе одно
Тебе за десять будет зачтено.
Ты тоже за одно благодеянье
Дай щедро, как за десять, воздаянье.
Не обличай у ближнего изъян,
Коль в нем живет величья океан.
Когда невежда мой диван* откроет
И пробежать глазами удостоит,
Плевать ему, что мыслей мир велик...
Но чуть огрех – какой подымет крик!
Ему глубинный книги смысл не светит,
Но он описку каждую заметит.
Не одинаков смертного состав;
Бог создал нас, добро и зло смешав.
Хоть в самом добром доле есть помеха,
Из скорлупы добудь ядро ореха.

Не о конях, ристалищах и славе,
Скажу о мудрости и добром нраве.
Враг твой – в тебе; он в существо твоем,
Зачем другого числишь ты врагом?
Кто победит себя в борьбе упрямой,
Тот благородней Сама и Рустама.
Не бей в бою по головам людей,
Свой дух животный обуздать сумей.
Ты правь собой, как Джам смятенным миром.
Пусть будет разум у тебя вазиром.
В том царство хор несдержанных страстей
Сравню с толпой вельмож и богачей.
Краса державы – мудрость и смиренье,
Разбойники – порывы вожделенья.
Где милость шаха злые обретут,
Там мудрецы покоя не найдут.
Ведь алчность, зависть низкая и злоба,
Как в жилах кровь, в тебе живут до гроба.
Коль в силу эти вес враги войдут,
Они восстанут, власть твою сметут.
Но страсть, как дикий зверь в плену, смирится,
Когда могуча разума десница.
Ведь вор ночной из города бежит,
Где стража ночи бодрая не спит.
Царь, что злодеев покарать не может,
Своей державой управлять не может.
Но полно говорить, ведь все равно,
Что я сказал, до нас говорено.
Держи смиренно ноги под полою,
И ты коснешься неба головою.
Эй, мудрый, лучше ты молчи всегда,
Чтоб не спросили много в день Суда.
А тот, кто тайну подлинную знает,
Слова, как жемчуг, изредка роняет.
Ведь в многословье праздном смысла нет,
Молчащий внемлет мудрого совет.
Болтун, который лишь собою дышит,
В самозабвенье никого не слышит.
Слов необдуманных не изрекай,
В беседе речь других не прерывай.
Тот, кто хранит молчанье в шумных спорах,
Мудрее болтунов, на слово скорых.
Речь – высший дар; и, мудрость возлюбя,
Ты глупым словом не убей себя.
Немногословный избежит позора;
Крупица амбры лучше кучи сора.
Невежд болтливых, о мудрец, беги,
Для избранного мысли сбереги.
Сто стрел пустил плохой стрелок, все мимо;
Пусти одну, но в цель неуклонимо.
Не знает тот, кто клевету плетет,
Что клевета потом его убьет.
Ты не злословь, злословия не слушай!
Ведь говорят, что и у стен есть уши.
Ты сердце, словно крепость, утверди
И зорко за воротами следи.
Мудрец закрытым держит рот, он знает,
Что и свеча от языка сгорает.

С самого рождения я живу в Москве, но ей-богу не знаю, откуда пошла Москва, зачем она, к чему, почему, что ей нужно. В думе, на заседаниях, я вместе с другими толкую о городском хозяйстве, но я не знаю, сколько вёрст в Москве, сколько в ней народу, сколько родится и умирает, сколько мы получаем и тратим, на сколько и с кем торгуем... Какой город богаче: Москва или Лондон? Если Лондон богаче, то почему? А шут его знает! И когда в думе поднимают какой-нибудь вопрос, я вздрагиваю и первый начинаю кричать: «Передать в комиссию! В комиссию!»

Есть люди, в которых живет Бог; есть люди, в которых живет Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.

Существуют такие люди, в которых живет частичка Бога, ещё есть люди, в которых поселился Дьявол, а есть люди, в которых успешно проживают только глисты.

Мне иногда кажется, что я ещё живу только потому, что очень хочу жить. За 53 года выработалась привычка жить на свете. Сердце работает вяло и всё время делает попытки перестать мне служить, но я ему приказываю: «Бейся, окаянное, и не смей останавливаться.»

Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я всё живу. Бирман — и та умерла, а уж от неё я этого никак не ожидала.

У меня хватило ума глупо прожить жизнь. Живу только собой — какое самоограничение.

Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести. У них у всех друзья такие же, как они сами, — контактны, дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как я завидую им — безмозглым!

Живу только собой — какое самоограничение.

Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу. Бирман — и та умерла, а уж от нее я этого никак не ожидала. Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!

Есть люди, в которых живёт Бог; есть люди, в которых живёт Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.

Кто заявляет, что видеть в музах только игрушку и прибегать к ним ради забавы означает унижать их достоинство, тот, в отличие от меня, очевидно, не знает действительной ценности удовольствия, игры и забавы. Я едва не сказал, что преследовать какие-либо другие цели при обращении к музам смешно. Я живу со дня в день и, говоря по совести, живу лишь для себя; мои намерения дальше этого не идут.

Плакать о том, что мы не будем жить сто лет спустя, так же глупо, как плакать, что мы не жили сто лет назад.

В этой церкви (святого Иоанна Латеранского, Сан-Джованни-ин-Латерано) несколько лет тому назад многочисленная группа португальцев объединилась в странное братство. Они женились друг на друге. Мужчина с мужчиной, со всеми церемониями, каких придерживаемся мы во время наших свадеб; вместе празднуют Пасху, проводят такую же свадебную мессу, а затем спят и живут вместе. Римские мудрецы говорят, что если только брак делает законным связь мужчины и женщины, то этим хитрецам показалось, что и эта связь будет законной, если ее подтвердить церковными таинствами и церемонией.

Проблема русских, как и многих других людей, заключается в том, что у них нет рядом такого человека, как мой богатый папа, который научил бы их понимать силу треугольника БИЗНЕС-ИНВЕСТИЦИИ. Я думаю, очень важно научить большее количество людей быть предпринимателями и превращать свои уникальные идеи в бизнес, который будет создавать богатство. Если мы это сделаем, наше процветание будет только увеличиваться по мере триумфального шествия информационного века по планете. ... франшизы и сетевой маркетинг сейчас доступны через интернет... Все, что нужно, — это идея, а мы живем в век идей. Я не предлагаю этим людям уходить с работы и бросаться создавать свои компании. Я предлагаю им сохранить за собой свою работу и рассмотреть возможность создания бизнеса в свободное время.

В 1946 году, когда Чан Кай-ши начал наступление против нас, многие наши товарищи и весь наш народ беспокоились о том, сможем ли мы выиграть войну. Меня тоже волновало это. Но у нас была уверенность. В то время приехала в Яньань одна американская журналистка по фамилии Анна Луиза Стронг. В беседе с ней я затронул много вопросов: и о Чан Кай-ши, и о Гитлере, и о Японии, и о США, и об атомной бомбе и т. д. Я тогда сказал, что все так называемые могучие реакционные силы на самом деле представляют собой всего лишь бумажных тигров, ибо они оторваны от народа. Посмотрите, разве Гитлер не был бумажным тигром? Разве с ним не было покончено? Я тоже говорил, что русский царь был бумажным тигром, китайский император был бумажным тигром, японский империализм был бумажным тигром. Ведь со всеми ими было покончено. С американским империализмом ещё не покончено, у него есть и атомные бомбы. Но я думаю, что с ним также будет покончено, он тоже является бумажным тигром. Чан Кай-ши был в свое время очень сильным, его регулярная армия насчитывала более 4 миллионов человек. Тогда мы находились в Яньане. А сколько было в то время в Яньане населения? 7 тысяч человек. А сколько у нас было войск? Всего 900 тысяч партизан, причём они были полностью разбросаны в нескольких десятках опорных баз, отрезанных друг от друга Чан Кай-ши. Однако мы говорили, что Чан Кай-ши является не чем иным, как бумажным тигром, и мы непременно победим его. Во имя борьбы с врагом, в течение длительного времени у нас складывалось такое понятие, что в стратегическом отношении мы должны презирать всех врагов, а в тактическом отношении должны уделять всем врагам серьёзное внимание, то есть в целом мы непременно должны презирать врагов, а в каждом конкретном случае мы непременно должны уделять им серьёзное внимание. Если в целом не презирать врагов, то мы можем совершить оппортунистические ошибки. Когда жили Маркс и Энгельс и их всего было двое, они тогда уже заявили, что капитализм во всем мире будет свергнут. Однако в конкретном случае, в отношении каждого врага в отдельности, если ему не уделять серьёзного внимания, то мы совершим авантюристические ошибки. Войну можно вести лишь отдельными операциями, врага можно уничтожать лишь по частям, заводы можно строить лишь по объектам, землю крестьянин может вспахивать лишь по участкам. То же самое можно сказать и о еде. С точки зрения стратегии нам еда нипочем: мы готовы поесть всю пищу. Но в конкретном случае, когда кушаешь, то глотаешь пищу частями и не можешь проглотить сразу все явства со стола. Вот это и называется решать каждый вопрос в отдельности, а в военной литературе это называется разгромить врага по частям.
Мао Цзэдун. Выступление на Московском совещании представителей коммунистических и рабочих партий

Мы живем в мрачном, романтичном и довольно трагическом мире.

Когда ты начинаешь критиковать время, в котором живёшь, твоё время вышло.

Нелепая планета, нелепые проблемы, нелепый язык. Может быть, есть где-нибудь звезда, где живут просто. Целую тебя с такой тоской. Антуан.

Мы живём в слепом чреве администрации.

Мы живем в отвратительное время. Всюду грязь, она пятнает каждого. Не могу перенести, что она коснется моего, глубоко личного. Запачкает. Моя вселенная не от мира сего.

Не учите всех уму-разуму, помните, что и сумасшедший своим умом живет.

Если любишь цветок — единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, этого довольно: смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: "Где-то там живет мой цветок..." Но если барашек его съест, это все равно как если бы все звезды разом погасли!

Когда люди долго живут вместе, они становятся похожими друг на друга и мало — на самих себя.

Ты живешь в своих поступках, а не в теле. Ты — это твои действия, и нет другого тебя.

Если ты выстроишь своему родному городу не высокие здания, а сделаешь выше его граждан — ты будешь его величайшим благодетелем: пусть лучше в низких домах живут высокие сердца, нежели в высоких зданиях гнездятся низкие, мелкие души.

Для чего живём?
Я не знаю.
Живём, ради счастья.
Но что это такое?

Спрашивающий меня, «хорошо ли я справляюсь?»
И я отвечаю: «Я все еще заложник жизни:
Живу не потому, что не могу умереть,
А потому, что меня тут что-то держит.»

Говорят, люди живут, чтобы быть счастливыми. Если задуматься, что такое счастье, то, в общем, ничего особенного. Когда вы можете поесть рамен, будучи очень-очень голодным, вот это счастье.

Мы никогда не живём настоящим, все только предвкушаем будущее и торопим его, словно оно опаздывает, или призываем прошлое и стараемся его вернуть, словно оно ушло слишком рано. Мы так неразумны, что блуждаем во времени, нам не принадлежащем, пренебрегая тем единственным, которое нам дано.

Может ли быть что-нибудь нелепее факта, что такой-то человек имеет право убить меня, потому что он живёт по ту сторону реки или моря и потому что его правительство в ссоре с моим, хотя я никакой не имею с ним ссоры.

Мертвые не зреют, не гниют
Не умеют, не живут

... мне кажется, что чем дальше я живу – тем больше убеждаюсь, что у каждого совершенно однозначно свой личный путь, своя дорога, и влиять ни на кого нельзя ну никак. И более того – это практически вообще реально ну никак невозможно! Потому что человек – он какой есть, такой и есть, и всё равно кривая как-нибудь его и выведет на свою дорогу.

До шестидесяти лет мужчина живет для женщин, после шестидесяти — для себя.

Мы никогда не живем, мы лишь надеемся, что будем жить.

Цель жизни – быть не счастливым, а полезным, благородным, сострадательным, чтобы это имело какое-то значение, чтобы вы жили – и жили хорошо.

Если только у мертвых сохраняется какое-то чувство, Гай Калигула ужасно злится, что он умер, а римский народ все еще живет.

Мы живём так, что внезапно увидеть нас — значит поймать с поличным.

Кто живёт ни для кого, тот не живёт и ради себя.

Все заботятся не о том, правильно ли живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно — это всем доступно, жить долго — никому.

Куры под одной крышей живут в мире и согласии, а два петуха никогда не могут ужиться в одном курятнике — уж такова их природа.

Кто в страхе живёт, тот и гибнет от страха.

Если человек стремится к свободе, почему он птиц и зверей держит в клетках?... Человек воистину царь зверей, ведь он жестоко истребляет их. Мы живем, умерщвляя других. Мы ходячие кладбища! Ещё в раннем возрасте я отказался от мяса.

Кто живет надеждой, рискует умереть голодной смертью.

Человек живет не тем, что съедает, а тем, что переваривает. Это одинаково справедливо для ума и для тела.

Я прожил немало, и чем дольше я живу, тем больше я вижу убедительных доказательств той истины, что Бог управляет делами людей. И если воробей не может упасть на землю без Его ведома, разве возможно, чтобы империя смогла подняться без Его помощи?
Мы уверены в словах Священного Писания, что «если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его» (Пс. 126:1). Я твёрдо верю в это, и я также верю, что без Его соответствующей помощи мы преуспеем в политическом строительстве не лучше, чем строители Вавилонской башни: нас разделят наши маленькие частные интересы, проекты наши будут посрамлены, и мы сами сделаемся притчею во языцех для будущих веков.

Каким образом образовалась Земля, на которой я живу? Является ли она единственной населенной планетой? Откуда я происхожу? Где я нахожусь? Какова природа того, что я вижу? Какова природа всех этих блестящих фантомов, зрелище которых меня прельщает? Был ли я прежде, чем начал свое существование? Буду ли, когда меня больше не будет на свете? Какое состояние предшествовало ощущению моего существования? Какое состояние наступит вслед за исчезновением этого ощущения? Всего этого никогда не будут знать величайшие гении; они будут с философским видом молоть вздор, как это делал и я...

Когда мне было 17, я прочитал цитату — что-то вроде этого: «Если вы живёте каждый день так, как будто он последний, когда-нибудь вы окажетесь правы». Цитата произвела на меня впечатление и с тех пор, уже 33 года, я смотрю в зеркало каждый день и спрашиваю себя: «Если бы сегодняшний день был последним в моей жизни, захотел ли бы я делать то, что собираюсь сделать сегодня?»

Кто ты такой, чтобы судить о том, как я живу?
Да, я не идеален,
и я не претендую,
но прежде чем тыкать в меня пальцем ...
убедись в том, что он чист!

Люби жизнь, которой живешь. Живи жизнью, которую любишь.

Смерть никогда не сравнится с жизнью. Нет ни одного примера, чтобы смерть была лучше, чем жизнь. Пока ты живешь, ты должен жить.

Я – астронавт в боксе. Джо Луис и Демпси были просто пилотами, а я живу в своем собственном мире.

Каждый день я живу своей жизнью. Я просыпаюсь как мама — это то, кем я являюсь, это мой центр. А затем я гражданин мира, и я хочу внести свой вклад, чтобы быть полезной обществу. И совсем отдалённая третья моя часть — художница, которой очень повезло построить успешную карьеру, которую я считаю очень творческой. Но это не то, почему я просыпаюсь утром.

Он живет чувствами, а чувствует сердцем, — это лучшее, на что способен человек

В каждой женщине живет тигрица.

Я всегда живу одним моментом. Не люблю строить планы на будущее. Завтра может измениться все — моя жизнь, мой облик, окружающие меня люди, профессия... А иначе — скучно жить.

Мне нравится, когда фильмы заставляют нас посмотреть на самих себя со стороны, задать себе вопросы: кто мы такие и как живем?

Для меня деньги не значат ничего. Я заработал много денег, но предпочитаю наслаждаться жизнью, а не заботиться о счете в банке. Я живу просто. Все знают, что главное — это здоровье.

Полные люди живут короче. Зато едят дольше.

Толстяки живут меньше. Зато едят больше.

Иногда кажется, что в нас живет некто, поселившийся по распоряжению властей.

Жизнь — очень нездоровая штука. Кто живет, тот умирает.

Я живу мечтой и никогда не желаю от неё пробуждаться.

В конце концов, человек живет на свете не ради удовольствия, и вовсе не обязательно, чтобы тебе было лучше, чем другим.

Кончается ли всё со смертью, нет ли после нее еще чего то? Быть может, для художника расстаться с жизнью вовсе не самое трудное? Мне, разумеется, обо всём этом ничего не известно, но всякий раз, когда я вижу звёзды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на чёрные точки, которыми на географической карте обозначены города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звёздам. Впрочем, в этом рассуждении бесспорно лишь одно: пока мы живём, мы не можем отправиться на звезду, равно как, умерев, не можем сесть в поезд. Вполне вероятно, что холера, сифилис, чахотка, рак — не что иное, как небесные средства передвижения, играющие ту же роль, что пароходы, омнибусы и поезда на земле. А естественная смерть от старости равнозначна пешему способу передвижения.

Природа людей отражает природу страны, местности, в которой они живут.

Человек живёт благодаря питанию. Питанием является пища, питьё и воздух.

Цель жизни — самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность — вот для чего мы живем.

Мы живем в эпоху, когда ненужные вещи являются нашей единственной необходимостью.

Каждый, кто живет по средствам, страдает от недостатка воображения.

Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно.

Эгоизм не в том, что человек живет как хочет, а в том, что он заставляет других жить по своим принципам. Другой вариант:
Быть эгоистом — это не значит жить, как тебе хочется. Это значит просить других, чтобы они жили так, как тебе бы хотелось.

Эгоизм не живет так, как хочет человек, он просит других жить так, как они хотят жить.

Мужи, осененные великодушием, обладают щедростью, ибо таково качество царя святости. Щедрость для человека — это тело, а великодушие — душа этого тела; мужи великодушия осуществляют бесчисленное множество благих дел. Человек без великодушия — не человек, потому что человек, обладающий телом без души, не живет.

Тот, кто лишь себя признает и самолюбием живет, ни за кого не будет душой болеть, он труд свои будет жалеть. А когда он видит, как другой почтенный человек в труднейшее положение попадает, он от этого даже так, как от своего малейшего беспокойства, не страдает; когда он услышит, как дорогой ему человек страшно мучится, он не станет печалиться так, как от своей самой малой неприятности. Он себя считает лучше всех других, свое мнение — лучше мнений всех их. Люди такого рода мирские блага мимо себя не пропускают, а других от них отстраняют.

Для тех, кто живет в нашей стране, в рублевой зоне, покупают в наших магазинах наши товары, вообще ничего не должно меняться

Посмотрите, далеко не все страны, не все народы смогли пройти такое испытание временем, существовать, развиваться, преодолевать трудности и укреплять себя более чем тысячу лет. За эту тысячу лет наши предки, поколения, которые жили до нас, предприняли колоссальные усилия для того, чтобы наша страна стала той державой — могучей, великой державой, — какой она является сегодня, вышла к Тихому океану, добилась высоких результатов в науке, технике, образовании. <...> Есть страны, которые по количеству населения несопоставимо больше нашей страны. Есть страны, государства, где технологии, современные способы управления гораздо эффективнее, чем у нас. Но возникает вопрос: если мы существуем более тысячи лет, так активно развиваемся и укрепляем себя, значит, что-то у нас есть такое, что этому способствует. Это что-то — это внутренний «ядерный реактор» нашего народа, нашего человека, русского человека, российского человека, который позволяет двигаться вперед. Это некая пассионарность, о которой Гумилёв говорил в своё время, которая толкает нашу страну вперед.

Люди, как бы, не очень верят в то, что их участие может чего то значить. Вот этот патернализм, он за советское время очень сильно был усилен, все живут в ожидании каких-то правильных действий со стороны власти и себя с этой властью не отождествляют.

Для нашей страны, для нашего народа это событие имеет особое значение. Потому, что в Крыму живут наши люди, и сама территория стратегически важна, потому что именно здесь находится духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного Российского государства. Ведь именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь.

В российском обществе необходимо формировать такую культурную среду, такие ценности, которые бы опирались на нашу историю, традиции, объединяли бы время и поколения, способствовали консолидации нации и, конечно же, открывали возможности для создания нового, современного пространства культуры, в котором живёт и развивается человек, реализует свой потенциал. И безусловно, мы были, есть и останемся частью мировой культуры.

Берлускони судят за то, что он живёт с женщинами. Если бы он был гомосексуалистом, его бы пальцем никто не тронул.

Вначале человек жертвует своим здоровьем для того, чтобы заработать деньги.
Потом он тратит деньги на восстановление здоровья.
При этом он настолько беспокоится о своем будущем, что никогда не наслаждается настоящим.
В результате он не живет ни в настоящем, ни в будущем.
Он живет так, как будто никогда не умрет, а умирая сожалеет о том, что не жил.

Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живёт чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешёвое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Религия есть опиум народа Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь.

Мир, в котором мы живем, меняется с невероятной скоростью. Каждый день появляются новые изобретения, сложные гаджеты, все более изощренные марки авто и телефонов, новейшие стили в одежде и искусстве. То, что еще вчера сч

завтра назовут никому не интересным старьем. Возможно, пройдет еще каких-нибудь сто лет — и всё вокруг станет совершенно другим. Всё, кроме самого человека. Потому что люди во все времена, вне зависимости от того, во что одеваются и как причесываются, чем занимаются и какую музыку слушают, остаются прежними. И до тех пор, пока человечество делится на мужчин и женщин, людей будут связывать чувства такие же, как и много веков назад. И влюбленных всё так же будут называть Ромео и Джульеттой — даже несмотря на то, что Джульетта носит пирсинг в носу и смелую асимметричную стрижку, а Ромео никогда не держал в руках шпаги, но зато водит спортивный автомобиль и просиживает ночи напролет за любимой компьютерной игрой.

Ну, подумаешь, любовь! Даже самая ослепительная, какая выпадает одному из тысячи. На Земле-то живут миллиарды, значит, такая же «невероятная» любовь — у миллионов? И даже если «невероятная» любовь выпадает одному из миллиона, все равно получается, что такая же — у тысяч.

. Есть раны, которые не заживают никогда. Бывает, ты чувствуешь боль не сразу. Какое-то время ты живешь по инерции — тебе кажется, что ничего не изменилось. И все, что произошло — только сон, летучая греза. Вот сейчас ты проснешься, и все будет, как прежде. Но проходит время, а тягучий кошмар продолжается, и в один прекрасный день ты, наконец, всем сердцем, всем разумом, всем существом своим осознаешь реальность утраты. Ты понимаешь, что никогда, никогда больше не поговоришь с дорогим тебе человеком, не увидишь его на пороге, не коснешься его руки, не заглянешь в глаза. Его больше нет. От этой мысли тебе захочется колотить кулаками о стены, захочется бежать, куда глаза глядят — но ты знаешь: убежать от этого

невозможно, ничто не сможет избавить тебя от этой боли. И теперь тебе с этим жить.

Странная и непостижимая вещь эта земная любовь! Она существует в этом мире столько же, сколько живет человек, но до сих пор остается загадкой. Она может быть такой разной -

минутной, она может созидать и разрушать, стать источником неземного блаженства или же величайших страданий, может поднять человека до неизмеримых высот, а может и погубить...

Жизнь виделась Оле бегущей водой, в которую дважды не войдешь —отчего же люди искренне стараются связать этот поток, превратить сначала в заводь, потом — в болото? Конечно, так удобнее, безопаснее. Насколько сбивает с толку непредсказуемость жизни, Оля уже почувствовала. Наверное, тяжело было бы жить так постоянно — как жили кочевники в степи, или пираты в море, ничего толком не зная наперёд, ни в чём не будучи уверенными, целиком завися от прихоти стихийных сил. Но это пугающее и утомительное непредсказуемое бытие завораживало и привлекало. Ведь в этом состоянии открытости и беззащитности человек становится медиатором, чутко реагирующим на вибрации мироздания. И только благодаря этому он способен творить...

Этот поцелуй, он словно током пронзил меня. Это был электрошок, реанимация умирающего организма. Я очнулся, я ожил, я почувствовал, что живу, дышу и... что люблю ее!

Деньги – пусть и хороший способ разрешения значительного числа проблем, но отнюдь не панацея от всех невзгод. Сколько богатых людей живут, даже не зная, что такое счастье.