Значение слова «аскетизм»

Аскетизм

   ♦ "Фиваидские киновии были школой смирения личности, как огромная коммунальная квартира", — сказала Т. М.

АСКЕТИЗМ, а, м. Строгий образ жизни с отказом от жизненных благ и удовольствий.

| прил. аскетический, ая, ое.

Аскетизм

 ♦ (ENG asceticism)

 (греч. askesis - упражнение, отречение)

   образ жизни, подразумевающий отказ от желаний или удовольствий во имя следования божественной воле.

Аскетизм

аскетизм, аскетизма, мн. нет, муж. (книж.). Крайняя степень воздержания, отречение от жизненных удовольствий, свойственное аскету. Следует воздерживаться от излишеств, но нет необходимости впадать в аскетизм.

Аскетизм

(греч. - упражнение, подготовка к борьбе) - древнейший элемент религиозной жизни, свойственный почти всем мировым религиям. В христианстве это путь духовного приготовления к спасению души через усердную молитву, отказ от суетных развлечений, строгое самоограничение в еде, подчинение своей воли воле духовного наставника.

Аскетизм

 Аскетизм

 ♦ Ascetisme

   Аскеза, возведенная в разряд жизненного правила или доктрины. В качестве правила аскеза – явный перегиб, в качестве доктрины – явное заблуждение. Удовольствие способно научить нас гораздо большему.

Аскетизм

   Христианский аскетизм, или подвижничество, есть ревность и сила пребывать в деятельном, путем подвигов (постничества, девства, отшельничества и др.), общении с Богом, по вере в Господа нашего Иисуса Христа, при помощи благодати Божией, для обретения истинно христианской настроенности как залога к участию в Царствии Небесном.

Аскетизм

1. м. Религиозное учение, проповедующее крайнее воздержание, "умерщвление плоти" как путь к достижению нравственного совершенства, путь к общению с Богом.
2. м.
   1. Отказ от жизненных благ и удовольствий, крайнее воздержание во всем.
   2. перен. Намеренная скупость в использовании изобразительных средств в искусстве.

Аскетизм

 • Asceticism

   Эта доктрина пропагандирует жёсткую самодисциплину, часто до самоотвержения и иногда до лишения себя всего, кроме самого необходимого, чтобы добиться подчинения тела духу. Хотя Писание учит о самоотвержении, такое самоотвержение, в основе которого лежат неправильные мотивы, чуждо Библии.

Аскетизм

(от греч. asketes — упражняющийся в чем-либо) — религиозно-этич. учение, проповедующее подавление естественных желаний и влечений. А. основан на противопоставлении греховного телесного, земного мира (царства зла) миру загробному — царству божественной благодати. Воспитывал в человеке отказ от удобств, проповедовал ограничения в пище и сне, поощрял причинение себе физ. страданий, лишений, с помощью которых можно соучаствовать в страданиях Христа для искупления грехов. А. является составным элементом христианства, буддизма, брахманизма.

Аскетизм

Аскетизм

практика отказа от всяких желаний ради достижения духовного идеала или религ. цели. В Индии появляется еще в поздневедийский период (ок. 1500-1200 до н. э.). Практика А. была внедрена почти во всех школах брахманизма и индуизма (в ведийской религии, в йоге и джайнизме). Будда под влиянием существовавшей традиции тоже пробовал прибегнуть к А., но его надежды на аскетич. практику как способ достижения просветления не оправдались, и в первой своей проповеди Будда осудил чрезмерный А. как недостойный и бесполезный, советовал следовать "срединным путем" (см. Восьмеричный путь), пролегающим между самоумерщвлением и чувственными обольщениями. В буддизме считается, что А. как форма поведения, направленная на приобретение сверхъестеств. способностей и умилостивление божеств, служит эгоистич. интересам. Единств, вид А., к-рый буддизм поощрял, это самоконтроль за физич. состояниями тела как средство к достижению самоконтроля над сознанием, т. е. самоотречение от временных удовольствий ради вечного блаженства. Для этих целей существовали 5 заповедей и 3 дополнительных правила для мирян, для монахов — 10 заповедей и 227 предписаний. Идеалом буддизма был не аскет, предающийся аскезе ради личного блага, а бодхисаттва, пекущийся о благе других.

Н. А. Канаева

Аскетизм

(от греч. asketes - упражняющийся в чём-либо, а также отшельник, монах)

   практический метод нравственного самосовершенствования, выражающийся в ограничении или подавлении своих телесных потребностей, чувственных желаний и т.п. Аскетами назывались греческие атлеты, которые занимались закаливанием и тренировкой тела путём гимнастических упражнений и воздержания. Философы стоической школы употребляли понятие "аскезис" в значении "упражнения в добродетели" и воздержания от неразумных побуждений (страстей): страха, скорби, гнева, удовольствия.

   Аскетическое совершенствование духа воплощается в идеале любви (см. Милосердие, Совершенство). Мистика божественного познания сливается с этикой совершенствования духа. При этом только тот А. признаётся истинным, который совершается с постоянным "разумением" цели подвижнической жизни: единения с Богом в неразрывном союзе любви к ближним.

   Идея А. получила наибольшее развитие в христианстве. В христианской традиции А. рассматривается не как самоцель, а как средство и условие спасения, он приобретает нравственную оправданность лишь тогда, когда осуществляется во имя высшей цели - любви к Богу и ближнему. Только в служении этой цели, которое требует самоограничения, возможно совершенствование человека (см. Заповедь любви). Осн. "аскетическими" категориями выступают понятия святости, самосовершенствования, покаяния, терпения, самоотверженности, смирения и т.д.

   (Бим-Бад Б.М. "Педагогический энциклопедический словарь". М., 2002 г., c.20)

   См. также Духовность, Заповедь любви, Милосердие, Мудрость, Смысл жизни, Совершенство, Человекознание

Аскетизм

(аскеза, от греч. ackesis - упражнение, подвижничество)

   принцип поведения, основанный на ограничении пользования земными благами для достижения христианского нравственно-религиозного идеала, а также связанная с ним система взглядов, духовно-телесных упражнений. В Киевской и Московской Руси А. определил развитие отечественного любомудрия, что дало повод Бердяеву признать "аскетически-монашеское православие" одним из кардинальных начал "формирования русской души". В православной философии А. рассматривался прежде всего как идеальное средство для рождения подлинно человеческой личности, обретающей конкретное событие с Божиим миром, причем акцент делался на самопознавательном характере аскетических упражнений, особенно в творческом наследии митрополита Московского Платона (Левшина). Он сформулировал оригинальную концепцию "распятия миром", предполагающую сугубо внутреннее противостояние земной жизни при внешнем пребывании инока в миру. Наметилась тенденция к активной социальной роли аскета, совершающего подвиг воздержания в обыденной жизни, согласно учению Григория Богослова и Василия Великого. XIX в. в особенности расширил круг общественных деятелей среди православных мыслителей (напр., митрополит Московский Филарет (Дроздов). Бухарев высказался за иноческую приязнь к грешникам как необходимое условие "деятельного следования за Христом", стремясь найти взаимопонимание даже у редколлегии журн. "Современник", к-рый, по его мнению, принял аскетический дух любви к истине, но придал ему ложное направление. Однако, поскольку социальная деятельность аскетов не принесла должных результатов и общественная жизнь России в XIX в. не одухотворилась христианскими началами, большинству православных философов пришлось вернуться к традиционному пониманию А. с его не только внутренним, но и внешним отстранением от злобы дня - в рамках "трансцендентного эгоизма" (К. Н. Леонтьев). В нач. XX в. Флоренский вновь сделал акцент на аскетической "духоносности" как единственно достижимом христианском идеале индивидуального порядка, социальным аналогом к-рого может выступить только частная дружба. Более того, он напомнил об органической взаимосвязи аскетики с воцерковленным мистическим созерцанием "неизреченного света" Троицы, но никак не самого Христа. Эту же взаимосвязь подчеркивал Булгаков, ратуя за "безобразный" характер православной мистики, что делало возможным оригинальное осмысление религиозного опыта каждым из христиан на началах А. И. А. Ильин принципиально подчеркивал "творчески-напряженное делание православно-восточной аскетики". Бердяев, как и большинство представителей нового религиозного сознания, противостоял А. православия, выдвигая творчество как духовное освящение плоти.

   ◘ Л и т.: Корсунский И. Н. Святитель Филарет, митрополит Московский. Харьков, 1894; Феофан, епископ (Феофан Затворник). Путь ко спасению (Краткий очерк аскетики). Начертания христианского нравоучения. М, 1908 (фототип. изд. Брюссель, 1962); Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989; Он же. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., 1990; Флоренский П. А. Столп и утверждение истины // Соч. М, 1990. Т. 1; Бухарев А. М. О духовных потребностях жизни. М., 1991;Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993; Хоружий С. С. К феноменологии аскезы. М., 1998.

   П. В. Калитин

Аскетизм

(от гр. asketes упражняющийся, подвижник)

1) учение и практический метод достижения нравственного совершенства посредством саморегуляции человеком своих телесных потребностей (соблюдение диеты, овладение культурой тела и т. п.) и ограничения и подавления чувственных влечений и желаний (гурманства, лени, сладострастия) в целях достижения морального или религиозного идеала.; в истории культуры аскетизм, как правило, осуществлялся в рамках религиозных учений, поэтому обычно воспринимается как исключительно религиозный принцип;

2) религиозное подвижничество;

3) крайнее воздержание, отказ от жизненных благ.

............

☼ (греч. упражняющийся, применяющий усилие), установка на добровольное ограничение потребностей, отказ от удовольствий и перенесение тягот ради достижения целей религиозного или морального характера. Практика А. (аскеза) в самых различных культурах включает одни и те же моменты: ограничение себя в еде (пост), воздержание от сексуальных отношений (безбрачие, или целибат), уединение, молчание, в более крайних формах — нищета, бездомность (странничество), причинение себе боли (напр., самобичевание) и т. п. При этом мотивы А. могут быть различными: некоторые из них дополняют, некоторые, напротив, исключают друг друга.

А. как источник сверхъестественных сил — представление, которое восходит к первобытной практике подготовки к шаманскому общению с духами при помощи голода, бессонницы и т. и. Этот мотив особенно характерен для индийской традиции (легенды об отшельниках, чрезвычайно изобретательных в самоистязаниях, посредством которых разжигается огненная энергия тапаса). Поиски способа контролировать космический процесс, который мыслится одним и тем же в теле человека и теле Вселенной, непосредственно продолжали установку шаманизма и позволяли без конфликта сочетать самые духовные цели с самыми земными, а порыв преодолеть человеческую природу как таковую — с изощренным культивированием чувственности. Психотехнику А., соответствующую, по индийским понятиям, плану дхармы, в плане камы дополняет эротическая методика «Кама-сутры». Типологически сходные явления имеют место в практике даосизма. Для теистических религий невозможны не только они, но и сам апофеоз человека, средствами А. навязывающего свою волю богам: мотив А. как пути к чудотворству выступает либо в преобразованном виде (христианские легенды часто говорят об аскетах, получающих дар чудотворства, но это именно дар, а не выслуженная награда и тем более не механическое следствие самого факта А.), либо на бытовой периферии религиозного сознания. Древняя мотивация А. — идея удовлетворения, приносимого за свои или чужие грехи. Самые архаические культуры знают концепцию жертвы как наиболее сильнодействующего средства обеспечить благо общине, связать силы зла и восстановить порядок мироздания, поколебленный случаями нарушения религиозно-моральных запретов. По мере того, как практика человеческих жертвоприношений вытеснялась культурным развитием, возникала потребность в некоем эквиваленте жертвоприношения, когда, напр., в древней Спарте юноши уже не умерщвлялись, но проливали свою кровь на алтарь Артемиды Ортии под бичами, и в назначении этого обряда ритуально-магический момент (перенесение боли как выкуп за общину) неотделим от морального (испытание стойкости юношей). В спиритуализированном осмыслении этот мотив мог быть без существенных изменений воспринят христианством; он характерен для католической традиции (напр., Роза из Лимы в начале XVII в. подвергала себя бичеванию три раза в день — за свои грехи, за грехи живых и умерших). Мотив соблюдения ритуальной чистоты как условия выполнения сакральных функций, часто обосно-выващий практику безбрачия, также является древним и повсеместно распространенным. Даже те религиозные традиции, для которых А. не был характерен (напр., греко-римское язычество или религия Ветхого Завета), требовали воздержания от брачных отношений перед совершением религиозных актов, когда человек «предстает» перед божеством; из этого легко было вывести, что люди, вся жизнь которых проходит в непрерывном контакте со святыней, должны оставаться безбрачными, как весталки в языческом Риме. По-видимому, таково же происхождение безбрачия ессеев: еврейский военный лагерь был местом, особо посвященным Яхве и требовавшим ритуальной чистоты, и ессеи, ожидавшие эсхатологической священной войны, распространили на всю свою жизнь обязательства, связанные с сакральным положением призванного воина. Католический священник должен быть безбрачным как постоянный совершитель таинств, прежде всего мессы. С этим мотивом тесно переплетаются некоторые другие. Один из них — отрешение индивида от своих земных интересов ради дела, понимаемого как святое (напр., проповеди веры): «Неженатый заботится о Господнем (...), а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор. 7:32-33). Другой мотив — подготовка к мистическому переживанию, создание условий для медитации и экстаза. В теистических религиях и везде, где цель мистического пути понимается как личная встреча с Богом в любви, практика А. — еще и способ доказать свою любовь к Богу и предъявить в самой действенной форме просьбу об ответной любви. В католической мистике позднего Средневековья пафос А. приобретает черты морали рыцаря, берущего на себя намеренно трудные подвиги во славу своего короля (Христа) и своей дамы (обычно Девы Марии), у Г. Сузо — божественней Премудрости, Софии. С этим мотивом, как и с мотивом удовлетворения за свои и чужие грехи, связан мотив, специфический для христианства — стремление соучаствовать в страданиях Христа. Принимая на себя добровольные тяготы и терпеливо перенося невольные, верующий, по мистическому учению Нового Завета, «во плоти своей восполняет недостаток скорбей Христовых» (Кол. 1:24) Это представление оттеснено в протестантизме тезисом об абсолютной исключительности единократной жертвы Христа на Голгофе (в связи с чем практика А. закономерно уходит из жизни). Сострадание Христу как бы овеществляется в стигматах Франциска Ассизского и других католических аскетов; вся жизнь христианина мыслится проходящей как бы в Гефсиманском саду, где забыться в беспечности — значит предать Христа, Который просит бодрствовать с ним. Если подражание Христу в Его бедности, характерное для русских странников и юродивых, как и для Франциска, не могло быть обязательным для всех, то Новый Завет требует от каждого христианина подражания Христу в Его отказе от своей воли — послушании «даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:7).

Общим для разных мировоззрений, как религиозных, так и философски-моралистических, является мотив А. как освобождения, господствующий, напр., в песнях буддийских монахов и монахинь («Тхе-рагатха» и «Тхеригатха»), известный греческой философии, особенно Антисфену и киникам, и находящий многочисленные отголоски в христианской традиции, позднее переосмысленный в некоторых идеологических движениях Нового и Новейшего времени. Мотив этот, однако, получает различные акценты в зависимости от вопроса — свобода от чего и для чего имеется в виду? Это может быть свобода от собственного тела, а через это — от материального мира вообще; по буддийскому изречению, «нет несчастья большего, чем тело» («Дхам-мапада» XV, 202, пер. В. Н. Топорова). Для манихейства, видящего источник зла в соединении духовного света с пленившей его «тьмой» материи, А. есть путь к желаемой диссоциации этих начал. Подобный негативизм в отношении к космосу вообще и к телу в частности мог иногда стимулировать наряду с А. допущение вольности нравов, как это было, напр., в некоторых направлениях гностицизма: если тело — «тьма», которую нельзя ни просветить, ни очистить, то безразлично, что с ним происходит, между тем как нарушение табу морали, приличий и общественного порядка — своего рода А. навыворот — желательно, поскольку обособляет «посвященного» от мира и приближает цель — конечное разрушение основ космического бытия. Поздний вариант такой установки встречается в культуре декаданса (программа систематической денормализации воображения у А. Рембо и сюрреалистов), в практике некоторых направлений оккультизма, в жизни «коммун» хиппи, соединивших элементы А. со вседозволенностью «сексуальной революции». Напротив, в христианстве уже не душа (как в платонизме или манихействе) должна быть освобождена от тела, но тело должно быть освобождено от гнездящегося в нем принципа своеволия — «плоти», чтобы стать «храмом Духа» (1 Кор. 6:19).

Сергей Аверинцев.

София-Логос. Словарь