Значение слова «паранойя»

Паранойя

ж.
Редкая форма психического заболевания, характеризующаяся своеобразной бредовой
переработкой жизненных впечатлений при сохранении формальной правильности
мышления.

ПАРАНОЙЯ, и, ж. Психическая болезнь, характеризующаяся стойким бредом.

| прил. параноический, ая, ое.

Паранойя

Паранойя

паранойя, паранойи, мн. нет, жен. (греч. paranoia - безумие) (мед.). Неизлечимая душевная болезнь, характеризующаяся своеобразной бредовой переработкой жизненных впечатлений при сохранении формальной правильности мышления.

Паранойя

(древнегреч. paranoia — сумасшествие, безумие) — психическая болезнь, которая сопровождается стойким бредом без галлюцинаций. Способность адекватного мышления сохраняется у субъекта во всех вопросах, кроме тех, которые касаются его бреда.

Внешне параноик в своих суждениях и поступках выглядит как вменяемый, нормальный человек. Он может работать, выполнять довольно сложные задания, общаться с окружающими — до того момента, пока речь не зайдет о предмете его особого внимания, его неустанных хлопот и беспокойства — предмете его П. Тогда незамедлительно следует взрыв агрессии, врагами становятся даже самые близкие люди.

Базовые чувства параноика — подозрение и страх. Ему кажется, что все и вся против него в заговоре. Любой, самый невинный жест, оброненное невпопад слово, пристальный взгляд, лицо, показавшееся знакомым, случайная встреча на улице дают обильную пищу для самых мрачных предположений.

Как в случаях со многими душевными недугами, можно говорить о П. не только как о клинической истории, но и как о свойстве сугубо индивидуального, а еще более — социального и/или политического характера. Можно даже сказать, что П. — определенный тип общественного сознания. Ее приступы постигают целые организации, города, государства и даже группы государств. П. фашизма и вообще любых ультраправых, расистских умонастроений описана многократно. Нацистская Германия была настолько параноидальна, что вела войну против всего мира. Любая секта параноидальна по определению — без этого она не сможет существовать как единое целое.

Одним словом, П. — идеальный базис для создания тоталитарных структур и взращивания самых разнообразных теорий заговоров. Радикалы много говорят о мировом правительстве, о сговоре корпораций, национальные правительства твердят о мировом терроризме, или об американской экспансии, одним словом, все чего-то боятся и с кем-то борются. П. разлита везде, как естественный радиоактивный фон, но в резервациях альтернативы уровень излучения явно аномальный. Отсюда и мутанты — без которых социальный ландшафт давно бы уже опустел.

Д. Десятерик

СМ.: Мировое Правительство, Секта, Шизофрения, Шизоанализ.

Паранойя

 Паранойя

 ♦ Paranoïa

   Не следует путать паранойю с бредом преследования, поскольку последний – лишь одна из ее форм.

   Иногда параноик действительно опасается преследования, но чаще он сам выступает в роли преследователя, что, конечно, тоже всего лишь один из симптомов. Паранойя не является пороком – это либо психоз, либо тип личности. Следует ли считать ее формой безумия? Иногда дело действительно доходит до безумия, хотя нельзя сказать, что параноик полностью утрачивает разум. Он скорее пользуется разумом как инструментом агрессии, с одержимостью человека, утратившего чувство меры. По словам Крепелина (***), паранойя «характеризуется медленным и скрытым развитием устойчивой бредовой системы, не поддающейся переубеждению, а также сохранением абсолютной ясности ума и упорядоченности мысли, желаний и действий». Гипертрофированное сознание своего «я», придание чрезмерного значения логике, бред преследования или бред толкования, недоверие к окружающим, непреклонность, пониженная способность к адаптации – вот признаки паранойи. Чаще она наблюдается у мужчин, чем у женщин, и в этом одно из отличий, правда не единственное, паранойи от истерии, которая, напротив, чаще поражает женщин. Если рассматривать первое и второе не как патологические состояния, а как типы личности, то они предстают чем-то вроде противоположных полюсов: истерик живет только для других, точнее говоря, ради себя в глазах других; параноик – ради себя и против других. Истерик легко внушаем, умеет расположить к себе, мало заботится о логике и жаждет любви. Параноик несгибаем, подозрителен, обожает резонерствовать и жаждет власти. Первый живет ради того, чтобы нравиться; он актер или гистрион. Второй живет, чтобы помыкать другими; это мелкий начальник или тиран. Первый множит знаки, второй – их интерпретацию. Первый мечтает превратить свою жизнь в произведение искусства, второй – в философскую систему. «С некоторой натяжкой можно сказать, – пишет Фрейд, – что истерия это деформированное произведение искусства, невроз навязчивых состояний – деформированная религия, а параноидальный бред – деформированная философская система» («Тотем и табу», II). Конечно, ни искусство, ни философия ни в чем не виноваты, хотя им следует порекомендовать проявлять больше бдительности против эстетства и внимательнее приглядываться к новым философским системам.

   ***

   Эмиль Крепелин (1856–1926) – немецкий психиатр, основатель научной школы. Создал современную классификацию психических болезней, построенную по нозологическому принципу, описал ряд клинических форм.

Паранойя

(Παρανοια). — По этимологическому значению это слово соответствует понятию об извращении ума, и оно употреблялось давно для обозначения известных форм душевного расстройства. С начала 80-х годов установилось его употребление для весьма характерной формы помешательства, выделенной первоначально немецкими психиатрами под названием первичного сумасшествия (prim äre Verrü cktheit) и принятой в настоящее время всеми школами. Отличительная особенность этой формы психоза заключается в том, что нелепые бредовые идеи появляются и укрепляются в сознании при сохранении умственных способностей и более или менее правильном мышлении, притом без резких изменений настроения. Раз появившись, нелепые идеи прочно удерживаются, и их не удается устранить никакими убеждениями. Вместе с тем они размножаются отчасти путем логической разработки, отчасти благодаря постепенному возникновению новых нелепых идей, которые зарождаются так же, как первоначальные. В значительной мере такие обманы чувств, преимущественно галлюцинации слуха, доставляют материал для бреда. Что касается содержания последнего, то преобладают идеи преследования, по крайней мере в начальных стадиях болезни; впоследствии вместе с ними большую роль играют идеи величия. Течение болезни хроническое, и в нем можно различать три стадии. Первая, подготовительная стадия, обнимает тот период времени, в течение которого бред еще не обнаружился в речах и поступках больного и о его существовании узнают лишь впоследствии, когда болезнь сделалась очевидной. Тогда оказывается, что еще задолго до того, за несколько месяцев и даже больше, у больного произошла перемена характера. Продолжая свой обычный образ жизни и исполняя по-прежнему свои служебные и общественные обязанности, он делается подозрительным и недоверчивым. По его мнению, люди стали относиться к нему иначе, чем прежде, вообще что-то против него творится, его чести или его жизни грозит какая-то опасность. По мере того, как эти опасения развиваются в больном, он начинает принимать меры самообороны и обнаруживать прямо враждебное отношение к своим мнимым преследователям — социалистам, полиции, магнетизерам или определенным личностям. Вместе с тем он переходит во вторую, главную стадию болезни, которая может быть названа бредовой, потому что характеризуется именно детальной разработкой бредовых идей. Эта стадия длится многиe годы. Путем возникновения нелепых идей и обманов чувств создается сложная система, преимущественно в смысле бреда преследования. Больные окружены шпионами, их мысли узнаются путем телефонов и магнетизма; они слышат угрозы, бранные слова; им показывают путем волшебного фонаря неприятных лиц, неприличные сцены; им внушают чужие мысли, их заставляют думать, говорить и делать различные вещи против их желания и т. п. Все это делается с целью их компрометировать, извести, погубить, довести до самоубийства, поставить в безвыходное положение, и проч. Под влиянием такого бреда больные становятся угнетенными и раздражительными, теряют интерес ко всему другому. Считая себя жертвами интриг, они становятся крайне осторожными в беседах, чтобы как-нибудь не повредить себе; видя, что их считают помешанными и хотят лишить свободы, они скрывают свой бред и уклоняются от откровенных бесед на эту тему. Но нередко под влиянием озлобления они теряют сдержанность, бранятся, пишут оскорбительные письма разным лицам, производят публичные скандалы; запасаются оружием и исподтишка совершают покушения на жизнь главных виновников будто бы направленного против них заговора. Наряду с идеями преследования существуют обыкновенно также другие нелепые идеи чрезвычайно разнообразного содержания, а кроме того навязчивые мысли, галлюцинации, различные непреодолимые импульсы, необъяснимые странности поведения. Впоследствии нередко в систему бреда вплетаются также идеи величия, переоценка собственной личности. Больные замечают, что окружающие при их появлении почтительно встают; им кажется, что проезжавший поблизости член царской фамилии при виде их остановил экипаж и многозначительно улыбнулся; в газетах и разговорах окружающих лиц были намеки на предстоящее им большое наследство или крупный государственный пост и т. п.; сюда же относятся идеи об изобретениях, которые должны осчастливить больного и весь мир; далее фантазии сказочного характера, что больной был подменен в детстве, что он знатного происхождения, что эта тайна теперь будет разоблачена, что его права на престол и миллионы скоро осуществятся и т. п. При преобладании таких идей мы говорим о трансформации (преобразовании) бреда, и тогда бывшая жертва всевозможных преследований и мучений превращается в принца крови, кавалера несуществующих орденов, императора неведомых стран, правителя миpa, мессию и проч. Нелепость бреда в этом направлении доходит до таких же невероятных размеров, как прежде при бреде преследования, и уверенность больных в своей правоте так же непоколебима. Замечательно, что вне круга нелепых идей, больные способны здраво судить о многих предметах практической жизни, науки и искусства. Иногда сфера бреда бывает очень ограничена, частичная, и тогда может казаться, что субъект имеет только несколько пунктов (id é es fixes), на которых он помешан, а во всех других отношениях он здоров. С течением времени мышление извращается также вне этих "пунктов". На высоте бредовой стадии кроме того наблюдаются в виде эпизодов припадки помрачения сознания со спутанностью идей, беспричинное угнетение или, наоборот, возбуждение, вообще перемены настроения, не стоящие в прямой связи с бредовыми идеями. В отдельных случаях действительно бредовая стадия тянется многие годы, с поразительной ясностью сознания и сохранением памяти и умственных способностей. Случается также, что временно нелепые идеи перестают занимать больного, но такие "светлые промежутки" длятся недолго и всегда нарушаются возвратом бредовых идей. Если физическое состояние больных благоприятно, так что жизнь их не прерывается случайным осложнением, то с годами они переходят в третью стадию, которую можно назвать стадией психической слабости. Этот переход происходит весьма медленно, незаметно, и характеризуется общим понижением прежнего интеллектуального уровня. Вместе с тем больные уже не продуцируют новых идей бреда, меньше или вовсе не реагируют на обманы чувств, которые и сами по ceбе становятся реже; они впадают в равнодушие, апатию, теряют интерес к своим бредовым идеям, не защищают их с такой горячностью. Способность к связному мышлению и правильному восприятию внешних впечатлений слабеет, но почти никогда не теряется вполне. Если больные в этой стадии находятся в заведении для умалишенных, то обыкновенно составляют кадр наиболее послушных пациентов, и их легко бывает приспособить к производительному труду в огороде или мастерской.

Только что представленное описание П. относится к типической, классической форме ее, которая впервые послужила к выделению этой формы помешательства и которая повсюду встречается довольно часто. Кроме нее существуют еще видоизменения П., которые вследствие своеобразности своих проявлений выделяются в особые подвиды ее. Главные из них: 1) галлюцинаторная П. Она характеризуется в отличие от типической формы преобладанием обманов чувств, которые видимым образом создают материал для нелепых идей, хотя последние кроме того возникают также самостоятельно. Но здесь не наблюдается такой систематизации бреда и течение болезни не допускает деления на стадии. Преобладает также бред преследования. Больные слышат бранные слова, их обвиняют во всевозможных преступлениях против нравственности, религии, государственных законов; им угрожают судом, каторгой, изощренными пытками. Они ощущают пронизывающие их электрические токи, капание горячего масла на спину, им портят воздух, прибавляют яд к пище, переворачивают внутренности, у них ноги сделались стеклянными и т. д., с бесконечными вариациями. Этот бред и поддерживающие его галлюцинации иногда держатся в течение многих лет с небольшими видоизменениями и временными остановками, без резкого ослабления умственных способностей. 2) Любовное помешательство или эротомания. Здесь центральный пункт бреда заключается в том, что больной, чаще больная, считает себя предметом любви определенного лица, иногда даже совершенно незнакомого. Она усматривает доказательства этому во всевозможных фактах, не имеющих ни малейшего отношения к делу, поощряет воображаемого поклонника и т. п. Никакие уверения, что предположения больной неосновательны, не могут поколебать нелепую идею и остановить нелепое поведениe. Подобный частичный бред может длиться многие годы, причем "предмет" иногда меняется. Умственные способности в других отношениях долго не обнаруживают болезненных изменений. У мужчин эротомания реже бывает столь изолированной и обыкновенно сочетана с идеями преследования и величия другого содержания. 3) Религиозное помешательство. Эта форма П. отличается преимущественно религиозным содержанием нелепых идей и обманов чувств. У больных, главным образом на почве чрезмерной религиозности, появляются галлюцинации слуха и зрения, сообщающие их с загробным миром, с определенными святыми или с Богом, и вместе с тем возникают нелепые идеи о религиозной миссии. Они воображают себя призванными для исправления человечества, для направления его на путь истины; под влиянием таких идей, а также слышимых ими голосов, приписываемых ими Высшей силе, они бросают свои занятия и отправляются проповедывать новую религию. В средние века, при фанатизме и невежестве народных масс, такие помешанные субъекты иногда принимались за проповедников нового религиозного учения и находили приверженцев. Несомненно, что именно таким образом возникли некоторые религиозные секты. История Орлеанской Девы, страдавшей бесспорно религиозным помешательством, показывает, что этот частичный бред может играть роль в качестве важного политического фактора. Не очень давно, — в 1891 г., в Васильковском у. Киевской губ., возникло религиозно-политическое движение среди крестьян под влиянием религиозного бреда некоего мещанина Малеванного, почему и движение это получило название "Малеванщины"; здесь следствиe и врачебное исследование доказали с очевидностью наличность религиозной П. как у главы этого движения, так и у многих участников его. Больные этой категории чрезвычайно опасны, так как под влияшем мнимых приказаний свыше они готовы изуродовать себя, считая мученичество необходимым звеном для своей миссии, а также зарезать кого угодно, начиная с собственной семьи. Временно галлюцинации могут притихнуть, и тогда бред бледнеет, перестает занимать больных, но при случае он опять оживает. 4) Сутяжное помешательство. При этой форме галлюцинации совершенно не играют роли, и бред возникает первично, являясь притом, в начале по крайней мере, весьма ограниченным. В сущности мы здесь также имеем дело с бредом преследования, но в своеобразном виде. Повод к нему обыкновенно подает какой-нибудь процесс, столкновение с законом, приговор суда, который кажется несправедливым или в самом деле нарушает интерес больного. Он обращется к высшим инстанциям, к прессе, к сочувствию общества, старается воздействовать на административные сферы, добивается личных объяснений с высшими представителями власти. Не допуская ни на минуту, что он может быть неправ, больной способен довести себя до разорения, хотя бы дело, из-за которого он сутяжничает, не представляло ценности. Вместе с тем в больном упрочивается убеждение в подкупности и несправедливости судей, он считает себя жертвой неблагоприятных условий, поборником истины, он призван пострадать за нее; таким образом к идеям преследования примешивается переоценка собственной личности и бред величия. По временам у больного появляется сильное возбуждение, под влиянием которого он грубо оскорбляет своих мнимых врагов, покушается на убийство с целью обратить на свое дело внимание всего миpa. В более спокойном состоянии такие больные сочиняют бесчисленные жалобы и докладные записки, в которых проявляется склонность к софистическим и диалектическим изворотам. Поэтому их долго не считают больными, пока какая-нибудь дикая или преступная выходка не вызовет сомнений относительно исходной точки их сутяжнической деятельности. С годами наступает психическая слабость с потерей энергии и упадком интеллекта, хотя возможны и остановки болезни, так что больной, сохраняя свои умственные силы, перестает сутяжничать, или вместо этого бреда является какой-нибудь другой. 5) Врожденная П. отличается не только тем, что душевное расстройство здесь обнаруживается уже очень рано, преимущественно около периода половой зрелости, но она обладает кроме того еще некоторыми существенными особенностями. Здесь обманы чувств совершенно отступают на задний план и бред слагается почти целиком из первично возникающих бредовых идей. Последние также слагаются в систему, более или менее частичны, оставляют соображение свободным для остальных сторон мышления, но здесь обыкновенно существует врожденная психическая слабость. Уже с детства такие субъекты обнаруживают извращенную логику, странное поведение, некоторое притупление умственных способностей, и уже на такой болезненной почве формируется параноический бред преследования и величия.

Нужно заметить, что помимо очерченных здесь форм П., которые все представляются хроническими, крайне длительными, некоторые представители психиатрии принимают еще форму острой паранойи, характеризуемой острым, бурным развитием частичного, систематизированного бреда. Другие же относят такое проявление помешательства к той обширной группе, которая была обособлена в новейшее время под названием "аменции" (amentia) или "спутанности". Ограничение П. длительными формами болезни, развивающимися исподволь, без помрачения сознания, заслуживает предпочтения между прочим в виду того, что острые случаи обыкновенно сразу обращают на себя внимание и больные быстро попадают в заведения для умалишенных. Между тем параноики описанных выше видов долго находятся на свободе и вращаются в обществе со сложившимся уже бредом. Иногда даже близкие к ним люди долго не признают их за помешанных. Действительно, встречаются иногда такие случаи, когда бред крайне ограничен и позволяет этим больным пользоваться свободой и вести свои дела, как совершенно здоровым в психическом отношении людям. Но такое течение болезни принадлежит к исключениям. Правило составляет вышеочерченный ход болезни, вследствие которого субъекты, одержимые П., должны быть изъяты из свободного обращения в обществе, так как они могут оказаться опасными, и кроме того потому, что они не могут обходиться без постороннего ухода; при содержании в хорошо устроенном заведении болезнь таких больных протекает спокойнее благодаря устранению раздражений, проистекающих из житейской сутолоки. Собственно лечение этой формы помешательства до настоящего времени не может похвалиться благоприятными результатами. Мы уже говорили о том, что эти нелепые идеи при самом своем возникновении являются для больных непреложной истиной, не требующей никаких доказательств и не подлежащей опровержению. Этим свойством по существу различаются параноические бредовые идеи от нелепых идей, свойственных иногда здоровым людям как результат заблуждения. По отзыву авторитетных психиатров, имевших возможность наблюдать тысячами душевнобольных в течение продолжительного времени, настоящая П. — неизлечимая душевная болезнь. Она принадлежит к весьма распространенным формам помешательства и встречается вообще часто (числовых данных о степени ее распространенности нет); чаще всего она обнаруживается на 3-м десятилетии жизни; врожденная форма — раньше, на 18—21 году. В виде редкого исключения хроническая П. наблюдается даже у детей 9—15 лет. Относительно причин П. нет надобности прибавлять что-нибудь к тому, что было сказано о причинах помешательства вообще (см. Душевные болезни).

П. Розенбах.