Никитенко
(Александр Васильевич) — известный писатель. Происходил из малорусских крепостных графа Шереметева, живших в слободе Алексеевке Бирючского уезда Воронежской губернии. Родился в 1804 или 1805 г.; отец его, старший писарь в вотчинной конторе графа Шереметева, был, по образованно, выше своей среды, и подвергался всякого рода гонениям; условия детства Н. были неблагоприятны для его воспитания. Первое образование Н. получил в Воронежском уездном училище и дальше пойти не мог, так как доступ в гимназию ему, как крепостному, был закрыт; юноша был так огорчен, что в течение ряда лет лелеял мысль о самоубийстве. В 1822 г. в Острогожске, где Н. перебивался частными уроками, открылось отделение "Библейского Общества", секретарем которого был избран Н. Он выдвинулся речью на торжественном собрании 1824 г., о которой было доложено президенту общества, кн. А. Н. Голицыну — и вскоре, с помощью В. А. Жуковского и др., Н. получил вольную. В 1825 г. он поступил в СПб. университет, едва не погиб, уличенный в "знакомстве" с декабристами, но в 1828 г. благополучно кончил курс кандидатом по историко-философскому факультету. В 1826 г. появилась его первая статья: "О преодолении несчастий" в "Сыне Отечества", за которую Н. был обласкан Гречем и Булгариным и вошел в доверие попечителя учебн. округа, К. М. Бороздина, взявшего его в секретари. По поручению Бороздина, Н. написал примечания к новому цензурному уставу 1828 г. После неудачных попыток занять кафедру естественного права и политической экономии, Н. с 1832 г. стал адъюнктом по кафедре русской словесности, а с 1834 г. — профессором ее. В 1833 г. Н. был назначен цензором и скоро провел 8 дней на гауптвахте за то, что пропустил стихотворение Виктора Гюго ("Enfant, si j' é tais roi"), в переводе Деларю. Читал также лекции по русской словесности в Римско-католической духовной академии, редактировал (1839—41) "Сын Отечества". В 1836 году получил степень доктора философии за диссертацию: "О творческой силе в поэзии или поэтическом гении"; в 1853 г. назначен членом Акад. наук. Служа в цензуре, Н. постоянно писал проекты ее уставов, инструкции или примечании к ним, в "мартинистском", по словам Булгарина, т. е. сравнительно либеральном духе. В 1842 г. Н. был подвергнут аресту на одну ночь при гауптвахте за пропуск в "Сыне Отечества" повести Ефибовского: "Гувернантка", насмешливо отозвавшейся о фельдъегерях. С восторгом приветствовал Н. эпоху великих реформ, характеризуя себя "умеренным прогрессистом". В 1859 г. Н. вступил членом в негласный комитет над цензурой и ревностно хлопотал об интересах литературы и о превращении чрезвычайного и временного учреждения в постоянное и регулярное, в виде "главного управления цензуры" при министерстве народного просвещения. Это ему отчасти удалось — но неожиданным ударом для Н. было перечисление "главного управления" в министерство внутренних дел. В конце 50-х годов Н. редактировал "Ж. М. Нар. Просвещения"; был членом, а потом (1857) председателем театрального комитета. Ум. 21 июля 1877 г. Как критик и историк литературы, Н. большого значения не имел. Более известны его "Речь о критике" (СПб., 1842) и "Опыт истории русс. литературы. Введение" (СПб., 1845), отличающиеся неясностью и расплывчатостью основных определений; по той же причине Н. не мог оказать заметного влияния на своих слушателей. Главная культурно-общественная заслуга Н. определяется деятельностью его в качестве сравнительно очень просвещенного цензора, оказывавшего иногда незримые, но существенные услуги литературе (так в 1861 г. он "отстоял" отдельное издание стихотворений Некрасова), а в особенности — ведением замечательного дневника (с 14 лет), изданного уже по смерти автора, под заглавием: "Моя повесть о самом себе и чему свидетель в жизни был" (СПб., 1893). Дневник Н. имеет двоякое значение: богатого культурно-исторического материала, в особенности для истории русской цензуры, и интересного "человеческого документа" для психологии самого автора. С одной стороны, в дневнике, написанном (особенно в первой его части) часто с поразительной энергиею и горечью и с меткими афоризмами во вкусе классических моралистов, Н. рисуется стоиком, создающим себе правила: "мудрость — терпение", "цель жизни — не счастье, а долг" и т. п.; патриотом, негодующим на "Бенкендорфскую литературную управу" и восклицающим неоднократно: "Да сохранит Господь Россию"; философом, находящим мрачное утешение в мысли о смерти. С другой стороны, в том же дневники Н. развивает философию приспособляемости и пассивности, выказывает терпение, не имеющее ничего общего с мудростью (Пушкин в 1835 г., в письме к П. А. Плетневу, бранит Н. "лягающимся осленком"), является не "умеренным прогрессистом", но "прогрессивною умеренностью", не античным героем, а просто упрямым малороссом, и прямо проповедует оппортунизм. В результате — глубокое внутреннее недовольство, которым проникнуты две последние части дневника, старческое брюзжанье на всех и все. Биография Н. вполне объясняет все противоречия натуры Н.: крепостное право, из которого он с таким трудом освободился, наложило слишком сильный отпечаток на эту богатую натуру, чтобы она могла развиться вполне нормально.
См. Ч. Ветринский, "Два русских общественных типа" (Никитенко и И. С. Аксаков, "Новое Слово", №№ 7 — 8, 1894); M. A. Протопопов, "Из истории нашей общественности" ("Записки" и "Дневник" Н., "Русская Мысль", №№ 6 — 7, 1893); К. Н. Медведский, "Повесть честного гражданина" (по поводу "Дневника" Н., "Наблюдатель", №№ 3 — 4, 1893).
Вс. Ч.