Кальвин
Жан (Calvin) — младший из трех крупнейших реформаторов XVI века (Лютер, Цвингли) и представитель романского типа Реформации. К. род. в 1509 г. в г. Нойоне в Пикардии (Сев. Франц.), в зажиточной буржуазной семье. Его отец, Жерар Ковен (Cauvin — эта фамилия была потом латинизирована К., по обычаю ученых, в Calvinus, Calvin), занимал должность епископского секретаря. Своим детям он старался дать основательное образование. Необыкновенные способности К. были рано замечены в семье. 14 лет его отправили учиться в Бурж. Уже здесь обрисовался характер будущего церковного деятеля: его прилежание, способность быстро усваивать и превосходно излагать усвоенное, ставившая его в положение учителя среди товарищей, его раздражительный, обидчивый нрав, за который он получил прозвание "аккузатива". Отец думал сначала сделать из него богослова и доставил ему бенефицию, но потом он переменил мнение и заставил сына избрать юридическую карьеру. Мало расположенный к последней, Кальвин в течение двух с лишком лет слушал лекции лучших профессоров права во Франции, сначала в Париже, потом в Орлеане. Эта школа положила печать на образование ума К.: его способность в рассуждении и диалектическом споре схватить сразу основной принцип, развить из него с неумолимой логикой все выводы, его интерес к политике, законодательству, администрации если не возникли, то развились здесь. Смерть отца (1531) открыла ему свободный выбор жизненного пути, и он отдался гуманистическим занятиям. Главною целью К. в это время было составить себе имя ученого литератора в духе Эразма: уже в 1532 году он издает комментарий на трактат Сенеки "De Clementia". Это — работа филологическая, в которой, однако, много намеков на современные политические порядки; но в ней нет еще ни малейшего признака принадлежности К. к протестантской партии. Между тем, среди близких родственников и земляков К., частью учившихся вместе с ним, было много лиц, склонных к "лютеранству". Один из них, Пьер Робер по прозванию Оливетан — побывавший в Германии — оказал, по-видимому, большое влияние на К., позднее других сверстников поддавшегося новому учению. Его натуре были чужды порывы, энтузиазм. Он не переживал тяжелого душевного кризиса, как Лютер. Его переход в протестантизм был результатом медленной и сложной рассудочной работы. Сначала К. держится умеренного направления людей кружка Маргариты, сестры Франциска I, мечтавших, в духе Эразма, о проповеди чистого Евангелия на почве существующих учреждений. В 1534 г. мы видим К. уже в числе убежденных протестантов, резко порвавших с церковью. Одна из поздних биографий К. (составленная Бэзом в 1575 г.) объясняет внезапный отъезд его из Парижа осенью 1533 г. участием в одной протестантской демонстрации. Далее биографами К. передаются различные его скитания по Зап. и Южной Франции, даже по Италии, его попытки пропаганды. Все эти известия очень трудно проверить: несомненно только то, что в 1534 г. К. не был в числе известных правительству агитаторов или даже подозреваемых лиц; он мог спокойно появиться летом этого года в родном Нойоне, где отказался от своей бенефиции. Эмиграция К. из Франции (вероятно, поздней осенью 1534) была добровольной, но она стоит в связи с поворотом в церковной политике французского правительства. В 1533 г. открылась эра религиозных преследований. За границу Франции, в юго-зап. Германию и Швейцарию, бросилось множество эмигрантов. Французский протестантизм с этой поры принял по преимуществу радикальный оттенок. У К. к этому присоединялась еще методичность северного француза, неумолимая логика убежденного доктринера. Многие из его единомышленников становились проповедниками (напр. Фарель — в романской Швейцарии) или пытались действовать тайной агитацией во Франции; К. и новому делу хотел служить в качестве ученого писателя, профессора. Он направился сначала в Страсбург, где сблизился с Буцером и Капитоном, затем в Базель. Здесь в начале 1536 г. вышло первое издание его "Наставления в христианской вере" ("Institutio religionis christianae"), которое потом несколько раз переделывалось и расширялось (последнее, наиболее известное изд. — 1559 г.) и в конце концов явилось суммой всего догматического и церковного учения кальвинизма. В первой работе К. еще мало оригинального по содержанию; целью автора было систематически изложить сумму определившихся уже протестантских идей, положить конец беспорядочности учения и строя среди единомышленников. В этом отношении К. далеко оставил позади себя по ясности, сжатости, силе изложения все предшествующие попытки в том же духе. Книга К. отмечает собою начало нового периода в истории протестантизма. Не человек с его страданиями и сомнениями занимает К., а восстановление истинного понятия о Боге, умаленного папизмом. К этой основной черте примыкает и учение о предопределении (предестинации), развитое, впрочем, лишь в последующих изданиях "Наставления". Идея безусловного господства воли Божией, избирающей людей лишь орудиями своими, исключает мысль о человеческих заслугах, даже самое представление о возможности свободного выбора в решениях людей. Вытекающее отсюда понятие предопределения развито было еще блаженным Августином и более или менее разделялось всеми реформаторами XVI в.; но никто из них не пошел так далеко в формулировании принципа, в заключениях, вытекающих из него, как К. По его учению, предназначенные к вечному спасению составляют небольшую группу, избранную Богом в силу непостижимого решения, помимо всякой их заслуги. С другой стороны, никакие усилия не могут спасти тех, кто осужден на вечную гибель. Как добрые, так и злые дела людей служат для выполнения предначертаний Божиих, но это нисколько не снимает вины с человека; всякая неправда — оскорбление имени Божия и влечет за собою суровую кару. В представлении К. о Боге есть нечто ветхозаветное. Он охотно обращается к примерам из истории Израиля, как бы забывая при этом евангельскую проповедь любви. Но в учении К. есть и другая сторона. Человек не в праве доискиваться, что решено о нем на небесах; он должен уповать на свою принадлежность к избранникам, раз он идет по пути, указанному Богом. Полное подчинение воли человека Божиим предначертаниям должно порождать в нем сознание правоты и силу оказывать сопротивление властям мира сего, раз они идут против велений Божиих. Лишь в повиновении государей Богу заключается оправдание земной власти. Настаивая на безусловном господстве прямого свидетельства слова Божия, изложенного в писании, К. отделяет свое учение ясной чертой как от католичества, так и от всякого рода мистических направлений (анабаптистов и др.), признававших возле или выше писанного откровения внутренние, непосредственные. В учении К. протестантизм принимает характер по преимуществу сухой, рационалистический. Он нигде не оставлял места игре воображения, неопределенному чаянию: везде — логическое рассуждение и ссылка на прямой текст Писания. Всякое соединение людей, в котором раздается проповедь слова Божия и совершаются таинства (крещение и причащение), по взгляду К., есть церковь. Духовная власть провозвестников слова Божия поставлена им, однако, необыкновенно высоко; он настаивает на применении к ослушникам строгой церковной кары — отлучения, от которого отказывалось большинство реформаторов, опасаясь возвращения церковной тирании. Несмотря на непримиримую вражду к католичеству, учение К. о церкви всего более приближалось к средневековому, всего более заключало в себе элементов теократии, В учении о причащении К. занял положение, среднее между Лютером и Цвингли: он учил, что хлеб и вино — лишь знаки нашего духовного общения с телом и кровью Христа, но что в действительности вкушает их лишь избранник, благословенный истинной верой. "Наставление в христианской вере" сразу создало К. славу одного из крупнейших богословов эпохи, и этим объясняется настойчивость, с которой Фарель старался привлечь К. к деятельности в Женеве, когда он летом 1536 г. остановился в этом городе на короткое время. В Женеве тогда было еще много сторонников католичества, переход большинства к протестантизму совершился чисто внешним образом; народные волнения, ожесточенные столкновения партий мешали укреплению нового политического и церковного порядка. Приглашенный сначала для чтения богословских лекций, К. скоро занял видное место среди проповедников. Под его влиянием быль составлен проект церковного устройства (Articles de 1537), предложенный на рассмотрение магистрата. Существенные черты его следующие: основой церкви должна быть правильная вера ее членов и нравственная чистота общины. Чтобы добиться того и другого, необходимо проверить религиозные убеждения граждан путем предъявления им к подписи и присяге подробной формулы исповедания, а отрекшихся исключить из церкви; далее, необходимо установить надзор за частною жизнью граждан, поручив его проповедникам и старейшинам, с применением к недостойным членам церкви отлучения. Проект К. был принят магистратом, но проведение присяги всех граждан не удалось, составилась сильная оппозиция, и в начале 1538 г. друзья К. и Фареля были исключены из магистрата, а вслед за тем (апр. 1538) К. и Фарель изгнаны из Женевы. В течение года они поддерживают сношения с "верными" в Женеве, склоняясь к примирительному направлению: К. боится прослыть схизматиком, из-за личных побуждений внесшим раскол в общину. Внимание К., однако, все более отклонялось в другую сторону. С осени 1538 г. он стал руководителем страсбургской общины французских эмигрантов, в которой скоро была введена им строгая нравственная дисциплина. Страсбургские друзья К., Буцер и Капитон, втянули его в круг общецерковных вопросов, поставленных в это время германской Реформацией. В начале 40-х годов здесь шли деятельные переговоры о примирении религиозных партий и о созвании общего собора для пересмотра спорных вопросов. К., несмотря на свое незнакомство с немецким языком, принимал видное участие как в предварительных совещаниях 1539 и 1540 гг. (на сейме во Франкфурте, в религиозных конференциях в Гагенау и Вормсе), так и на решительном собрании регенсбургского сейма весною 1541 г. Допуская в среде протестантов известное различие направлений, К. выражал крайнюю неуступчивость по отношению к программе католиков. К. уехал с сейма до его окончания, сильно разочарованный. Его трехлетнее пребывание в Германии имело решительное влияние на развитие его воззрений. С этой поры для него на первом плане — общие судьбы Реформации в Европе; местные ее успехи представляются ему важными лишь в мере их отношения к общему ходу событий. Из Женевы, между тем, идут к К. с осени 1540 г. настойчивые просьбы вернуться ввиду победы, одержанной сторонниками изгнанных проповедников (гиллермены, от имени Фареля — Guillaume). К. был встречен в Женеве с большим почетом (сент. 1541), но предложенный им проект церковных ордонансов (ordonnances eccl é siastiques) был принят магистратом лишь после долгих споров и с известными ограничениями. Были установлены четыре церковные чина: пасторы (ministres, pasteurs), доктора (т. е. ученые богословы, для преподавания в школе), старейшины (anciens), для нравственного надзора за гражданами, и диаконы, для ведения благотворительного дела; последние два разряда набирались из светских лиц путем назначения со стороны магистрата (старейшины — из правительственных советов). Чисто церковные должности также замещались магистратом по рекомендации пасторов и после экзамена. Консистория, составленная из 12 старейшин и 8 пасторов, разбирала более важные проступки против нравственности и отступления от истинной веры; в менее серьезных случаях пасторы и старейшины, постоянно совершавшие обходы по домам, ограничивались частным внушением. У консистории были отняты всякие светские формы воздействия, но ей было предоставлено налагать отлучение (т. е. удалять от причащения). Одновременно утвердились и формы культа, устранявшие из церковного обихода украшения, символы, церемонии — все, что может действовать на внешние чувства. Последние праздники, оставленные Реформацией, — Рождество, Обрезание, Благовещение, Вознесение — были отменены, и осталось лишь воскресенье. Появившееся вскоре после ордонансов третье издание "Наставления в христианской вере" (1543) заключает в себе подробную программу церковного переустройства, обнаруживающую истинную мысль К. О каком-либо подчинении церковных органов государственной власти здесь нет и речи. Проводится полное разделение светской и церковной сферы, и нравственная дисциплина целиком отнесена к последней. Выборы в консисторию и в пасторы опираются на демократическую основу. Кандидаты должны быть назначаемы пасторами, но избрание совершается при прямом участии всех членов общины, руководимых первыми. Пасторов К. приравнивает к пророкам и апостолам. Самостоятельная церковная община, руководимая при общем контроле народа всемогущими пастырями — это форма, которую всюду стремится внести кальвинизм (см.). Но в тесных пределах маленькой республики, в виду ревнивого к власти магистрата К. с трудом мог отстоять даже порядок, установленный в 1541 г. Личное положение, занятое К. в Женевской республике, было чрезвычайно влиятельно. Его обширные познания, его административный талант, умение владеть словом и пером, его ученый и богословский авторитет, его многочисленные связи и знакомства в Швейцарии, Германии и Франции делали его неоцененным сотрудником и советником правительства во всех почти внутренних и внешних делах республики. Ему поручалась дипломатическая переписка, редактирование политического, судебного, полицейского законодательства Женевы; он был непременным членом разных правительственных комиссий; хорошо осведомленный об интимной жизни женевских граждан, К. почти каждый день появлялся перед правительственным советом со своими докладами, донесениями и извещениями. Его рекомендации при назначении пасторов и регентов (учителей нового протестантского коллежа) безусловно принимались; в коллегии проповедников он располагал фактически диктатурой. Это личное влияние далеко еще не обусловливало торжества системы: напротив, чем более она развертывалась, тем значительнее становилась оппозиция в среде населения и в самом магистрате. Первые пять лет после возвращения К. (1541-1546) — время проведения программы, во имя которой он был призван в Женеву. Запрещаются танцы, театральные представления, азартные игры; строгие наказания полагаются за произнесение кощунств, проклятий и т. п. Магистрат пытается закрыть трактиры и заменить их собраниями граждан, под надзором властей, для религиозных бесед. В то же время Женева широко раскрывает ворота религиозной эмиграции, направлявшейся из Италии, Англии, Нидерландов и особенно Франции. Число французских эмигрантов через 15-20 лет составило не менее половины всего населения Женевы. Эта система не могла не вызвать сильной оппозиции. Женевские традиции, характер населения противоречили как нельзя более нравственно-дисциплинарной программа. Все, кто был недоволен приливом пришельцев, — напр. мелкие ремесленники, видевшие в этом причину дороговизны, упадка дел, — начинали переносить свою вражду на защитников и вождей этой массы чужих — на пасторов и в особенности на К. Система строгих преследований за нарушение нравственных правил не щадила никого, и многие из членов правительственной олигархии, почувствовав силу ее на себе, изменили свое отношение к ней. В 1546 г. перед консисторией предстал длинный ряд лиц, обвиненных в участии в танцах, между ними генеральный капитан и первый синдик, т. е. главные сановники города; они должны были выслушать суровое внушение и принести публичное покаяние. В 1547 г. уже образовалась сильная партия недовольных ("перринисты"), стремившихся к сокращению личного влияния К. и к большему подчинению консистории и коллегии пасторов (V éné rable Compagnie) магистрату; главным образом они хотели отменить церковное отлучение. По своим воззрениям они примыкали к цвинглианству, которое переносило всю церковную власть на магистрат; поэтому на их стороне было сочувствие большей части протестантской Швейцарии, особенно Берна. В их программе и поведении не было ничего общего с социальным и нравственно-религиозным радикализмом и анархизмом анабаптистов или рационалистических сект (название "либертинов", употребляемое еще многими современными историками, к ним неприложимо и позднейшего происхождения; К. в своей статье "Contre la secte furieuse des Libertins, nomm é s spirituels", 1545 г., нападал не на женевских противников, а на вольнодумцев вообще, в частности на одну бельгийско-французскую секту пантеистического направления). Пользуясь оппозицией в среде магистрата, недовольные, особенно из числа молодежи, стали шуметь против пасторов, подвергать их оскорблению на улицах, демонстративно нарушать дисциплинарные предписания, преследовать, где возможно, французов. Оппозиция провела несколько мер, клонившихся к лишению консистории самостоятельности. Доклады и жалобы К. нередко оставлялись без последствий. В 1549 г. К. удалось заключить под названием Цюрихского соглашения (consensus Tigurinus) важный акт с главой швейцарского цвинглианства, Буллингером, в силу которого единство установилось между обеими церквами в спорном учении о пресуществлении и таким образом подготовлялось их слияние в дальнейшем; тем не менее, большинство цвинглианских проповедников все более раздражалось против К. за его нетерпимость. Одно время К. мог рассчитывать только на поддержку двух соседних романских церквей, в Лозанне и Невшателе, руководимых его близкими друзьями и ревностными сторонниками, Вире (см.) и Фарелем. С 1551 г. поднялся спор между К. и представителями лютеранства в Германии, особенно Иоахимом Вестфалем. В том же году ученый французский врач Жером Болзек (Boisec), хороший диалектик, открыл целый богословский поход на К. по вопросу о предопределении. Формулы Бользека были подхвачены в среде простого народа; его ученым преемником в Женеве выступил (в 1552 г.) местный уроженец, юрист Троллиэ, которому поручили цензуру ученых сочинений К. Больших усилий стоило К. добиться официального утверждения своей доктрины и заставить замолчать своего противника. В 1553 г. для К. наступило особенно критическое положение. В правительственных советах перевес получила партия перринистов; в то же время в Женеве появился самый серьезный и талантливый из всех теоретических противников К., испанец Михаил Сервет. К. встречался уже в начале своей деятельности (1534 г.)с основателем антитринитаризма. Сервет одно время переписывался с ним, стараясь привлечь К. на свою сторону, а потом вызвать его на полемику. К. отвечал, но неохотно, затем прервал переписку и однажды объявил Фарелю, что, если Сервет вздумает приехать в Женеву, он не выпустит его живым. В 1553 г. Сервет издал в Лионе под вымышленным именем Villeneuve свое сочинение "Christianismi restitutio". К. помог католическим властям открыть имя автора, переслав им копии с писем Сервета, — факт, который он потом отрицал. Сервет был арестован и подвергся суду инквизиции, но бежал из тюрьмы. На пути в Швейцарию он был задержан в Женеве по указанию К., узнавшего его в толпе. В нескольких заседаниях совета, обратившегося в церковный суд, происходили длинные споры между К. и обвиняемым по самым сложным догматическим вопросам. Недовольный таким ходом процесса магистрат поручил светскому прокурору составить новый обвинительный акт, в силу которого Сервет признавался не еретиком, а богохульником и мятежником, подлежащим смерти в силу законодательства Грациана и Феодосия. В это время Сервет, считая К. — "Симона-волхва", как он выражался, — направителем всего дела и осведомленный, может быть, о конфликт между К. и могущественной партией в правительстве, предложил судебную дуэль: если его учение найдено будет еретическим, пусть он будет подвергнут смерти, а его книги — сожжению, в противном случае пусть та же участь постигает К. Магистрат, не доверяя вполне своим пасторам, решил обратиться к мнению швейцарских церквей. В их ответах заключалась апология К. и его коллег, затем осуждение Сервета, как величайшего еретика и богохульника; но о характере наказания здесь не было ничего сказано. Магистрат, однако, немедленно произнес над Серветом смертный приговор. Сервет пожелал еще раз повидать К., но предсмертная встреча не смягчила К. Сервет погиб на костре 27 октября 1553 г. В протестантском мире поднялось много голосов против такого бесчеловечного обращения с заблуждающимися, а некоторые (особенно Себастиан Кастеллион, который по настоянию К. в 1544 г. был удален за вольнодумство из Женевы) высказались в пользу полной терпимости и против применения к еретикам светских принудительных мер. К. написал в свою защиту "Defensio orthodoxae fidei de sacra Trinitate contra prodigiosos errores M. Serveti" (1554), в которой возвращается к средневековой точке зрения на религиозные. заблуждения. Несмотря на это, большинство протестантских вождей, в том числе Буллингер и Меланхтон, стали на сторону К., отчасти по теоретическим соображениям, отчасти ввиду затруднительного и ответственного положения главы романской церкви. Несомненно, что К. первый в протестантском лагере возвел в принцип преследование еретиков и дал ему наиболее резкую формулировку. Казнь Сервета знаменует собой завершение протестантизма как церкви и разрыв его с просветительными идеями века — и в то же время открывает эпоху кровавых столкновений за веру.
В начале 1555 г. магистрат, в котором положение перринистов поколебалось, согласился окончательно признать за консисторией право налагать отлучение. Чтобы лишить перринистов всякого влияния, противники их стали массами принимать в гражданство французских эмигрантов. Раздражение перринистов сказалось в ночной схватке 16 мая 1555 г., которая послужила поводом к крайне пристрастному политическому процессу: самые беспокойные противники системы К. были казнены или должны были бежать из Женевы. После этого К. не встречал более серьезной оппозиции в Женеве. В городе основывается множество типографий и книжных лавок; главной задачей их становится распространение Библии во Франции. В 1559 г. по инициативе К. женевский коллеж был преобразован в академию, главною целью которой была подготовка образованного протестантского духовенства для романских земель; скоро академия наполнилась слушателями со всех концов Европы. Женевский магистрат совместно с коллегией пасторов вел сношения с возникающими французскими протестантскими общинами, отправлял к ним проповедников, связывая их определенными условиями. В официальном языке женевских властей, во всем обиходе республики укрепляется религиозный тон, создающий Женеве репутацию "святого города". Во всех важных актах политической жизни принимает участие духовенство. В 1559 г. К. принимает женевское гражданство, но главное его внимание обращено на заграничные явления, и чисто женевские церковные дела он все более поручает своим коллегам. Послания большей части французских протест общин к К. написаны в самом благоговейном тоне: указания его принимаются за предписания. К. завязывает переписку с Колиньи, с королем наваррским (отцом Генриха IV). Временем наибольшего напряжения деятельности К. были 1560-62 гг., когда франц. протестанты, сложившиеся в могущественную партию, получили возможность действовать. К. был против мятежа, против всяких насилий, резких демонстраций. Он рассчитывал на энергическую инициативу крупных вождей из среды принцев и дворян, на вмешательство государственных чинов, вообще на реформу или сопротивление на конституционной почве (соответственно своему учению о "второстепенных властях" как защитниках народа против тирании правителей). Эта точка зрения постепенно разъединила его с большинством младших, более рьяных французских деятелей, которые искали исхода в войне и революции. Но и у К. сознание неудачи мирной реформы вызвало большую горечь тона в отношении государей. В толкованиях на I кн. Самуила и Даниила, относящихся к последним годам К., резко выражены его республиканские симпатии и осуждение абсолютизма. К завязал деятельные сношения и с другими странами — Англией, Шотландией, Нидерландами, Германией, Польшей. Это было тем важнее для дела протестантизма, что лютеранство стало местным исповеданием и прекратило борьбу с католической церковью. Он писал также королям шведскому и датскому. Благодаря ему кальвинизм с самого начала занял международное положение. Роль К. в общеевропейской пропаганде не ограничивается одной посылкой наставлений и деятелей; в Женеву стекались беглецы со всех концов Европы, шли учиться будущие борцы против католицизма на почве богословской, литературной и политической; у К. искали совета и более зрелые, сложившиеся люди; в разное время с ним находились в сношениях Лютер, Меланхтон, Слейдан, историк германских реформаций, Готман, выдающийся французский публицист, юрист Бодуэн, Социн, Ласкиа, реформатор в Польше, и многие другие. К. отзывался на все крупные вопросы, возникавшие в связи с общеевропейской реформацией (таковы, напр., его полемические трактаты по поводу тридентинских решений и интерима Карла V). В течение более чем 20 лет он читал богословские лекции, комментировал отдельные книги Библии и подробно разбирал их в последовательных проповедях, особенно интересуясь Ветхим Заветом. Резко отличается К. от большинства реформаторов более старого поколения, мистиков, гуманистов, мечтателей и проповедников. а также и от группы народных деятелей: К. — ученый, теоретик и в то же время организатор, политик, издали направлявший массы, но не спускавшийся к ним, не живший одною с ними жизнью. Личная жизнь К. сложилась неблагоприятно. Хилый и слабый от природы, он вконец расстроил свое здоровье непрерывной, часто ночной работой, вечным напряжением энергии; во вторую половину своей жизни он почти постоянно недомогал. Располагая множеством поклонников, К. имел мало друзей. В 1540 г. он женился в Страсбурге на Idelette de Bure, вдове анабаптиста, которого К. успел обратить к своему учению. Дети, рождавшиеся у них, умирали в первые же месяцы. В 1549 г. К. потерял жену; с тех пор он жил замкнуто и одиноко, как аскет. 5 мая 1564 г. К. скончался. Соч. К., особенно "Institutio religionis christianae", и его переписка издавались много раз. Первое собрание "Ep i stolae et responsa" выпустил преемник К. в Женеве, Беза (см.), в 1575 г. Первым полным собранием сочинений К. было женевское издание 1617 г. В настоящее время заканчивается монументальное издание страсбургских ученых (Baum, Cunitz, Reuss, Erichsou), собравших под заглавием "Calvini Opera omnia", помимо сочинений и переписки К., его ранние биографии, документы, касающиеся его церковной и политической деятельности в Женеве, акты процессов и т. п. Вышедшие тома занимают часть собрания "Corpus Reformatorum" (тома XXIX-LXXVI, нач. с 1863 г.). Письма К., относящиеся к раннему периоду, собраны также в превосходном по своим комментариям издании Hernnajard, "Correspondance des r éformateurs dans les pays de langue fran ςaise" (второе изд., с 1878 г.). Французские письма К. изданы отдельно Bonnet ("Lettres franςaises de Calvin", 1854 г.). Из ранних биографий замечательны две, написанные Безой (1564 и 1575 г.). С католической точки зрения написана "Histoire de la vie de Calvin" Бользека (новое изд. Лион, 1575). Между новыми сочинениями о К. научным беспристрастием отличаются Lefranc, "Jeunesse de Calvin" (П., 1890); Kampschulte, "Johann Calvin, seine Kirche und sein Staat in Genf" (I т., Лпц., 1869; превосходное сочинение, оставшееся неоконченным), и полулетописная кн. Ro get, "Histoire du peuple de Genève depuis la .Réforme jusqu'à l'Escalade" (Женева, 1870-83). См. также Galliffe, "Quelques pages d' histoire exacte" (1863) и "Nouvelles pages d'histoire exacte" (1868; с точки зрения враждебной К.). По-русски небольшая биография К. в библиотеке Павленкова, составленная Порозовской; В. Михайловский, "Сервет и К." (М., 1883), и Р. Виппер, "Церковь и государство в Женеве XVI в. в эпоху кальвинизма" (М., 1894).
Р. Виппер.